Разведя пакетик «Колдрекса» в стакане дефицитной воды, я выпила шипящую и пузырящуюся жидкость. В животе стало неуютно. Я поджала губы, ожидая, когда всё успокоится. Настроение пропало совсем, и деда с Андреем Ильичом я кормила на автомате. Весь сыр я отдала новенькому и кормила мужчин только макаронами.
Они ели молча и быстро. Может быть видели моё настроение и поэтому молчали, а может быть, в кухне висела тягучая тишина, и по другой причине. От чая оба отказались и только дед буркнул напоследок: Спасибо.
Я механически кивнула и вновь осталась одна. Шипучка совсем не помогла, я ощущала, как всё моё тело горит, а слабость, словно волна, разливается по всему телу.
Выйдя в зал, я взглянула на настенные часы – стрелки ровно, будто бы на чертеже образовывали ровный угол между цифрами двенадцать и три.
«Куда делось время?» - спросила я себя. «Уже почти вечер, а ведь только что было утро».
Я вернулась в кухню и присела на табурет. В голове шумело, а глаза начали слипаться, будто бы я не спала пару ночей. Чувствуя, что если сейчас не лягу, то усну прямо за столом, я собралась и не говоря никому ни слова, прошла в свою квартиру. Там, не раздеваясь, бухнулась на кровать и почти мгновенно заснула. Ни стрельба на улице, кстати, довольно интенсивная, ни то, что я не умылась, не говоря уж о привычном двухразовом ежедневном купании, ничего не остановило меня – я провались в сон, будто Алиса в кроличью нору.
День седьмой
Проснулась я разбитой и уставшей, как будто всю ночь таскала что-то тяжёлое. Снились мне наши соседи, уже мёртвые – Лиля, Мигель и их сынишка. Снились в разных ипостасях, то одетые в какие-то лохмотья и просящие милостыню на какой-то грязной просёлочной дороге, то совершенно голые, бегущие по мелководью мутной, извивающейся реки. Лица их были всегда хмурыми и сосредоточенными, а личико малыша будто бы закрывала маска.
На диване я лежала одна, заботливо завёрнутая в одеяло. Утренний свет едва пробивался сквозь ролл-шторы и неуверенно лился из открытых окон в спальне и на кухне. Мне вдруг стало так одиноко, так грустно, что в уголках глаз выступили слёзы. Я перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку.
- Ты кричала ночью, - раздался сзади знакомый голос и большая, тёплая ладонь легла на мой затылок, - И ещё плакала. Звала Лилю и Мигеля, просила их выйти откуда-то, - Дамир погладил меня по волосам.
Я повернулась к нему лицом и потянулась руками. Он с готовностью обнял меня и крепко прижал к своей груди. От супруга пахло жасмином и сыростью.
- Это что? – отстранилась я и посмотрела ему в глаза.
Он засмеялся негромко.
- Взял на туалетном столике. С водой же проблемы! Вот, как и французы в восемнадцатом веке, заливаю себя парфюмом. Только они боялись воды, ну, или считали это вредным, а у нас её просто нет.
Теперь улыбнулась и я.
- Нет, я намерена потребовать у Андрея Ильича себе дозу, - я сдвинула брови и серьёзно посмотрела на мужа.
- Милая, её просто нет. Осталось не более десяти литров, с учётом принесённых вчера с вылазки по этажам.
- Но мне нужно! – задохнулась я как мне казалось в праведном возмущении, - Голова грязная, я уже три дня её не мыла!
Дамир виновато улыбнулся и комично поджал губы.
- Парфюма у нас много, - только и сказал он, после небольшой паузы, а потом добавил, - Поднимайся, пора готовить завтрак.
Я показала ему язык и откинулась на спину. Настроение, только начавшее улучшаться, вновь испортилось. К горлу подкатил комок и вновь в уголках глаз выступили слёзы. Но всего этого супруг мой уже не увидел. Он ушёл, не сказав ни слова, оставив меня наедине со своими мыслями и переживаниями. Я же полежала ещё какое-то время, прислушиваясь, что твориться за окном. Опущенные ролл-шторы создавали ощущение защищённости, будто это были щиты, закрывающие нас от мира. От всего, что там творилось. Почему-то в памяти всплыл образ большого человека на одной из крыш домов по улице Орбитальная. Что это – плод моего воспалённого воображения, или какой-то оптический эффект?
Резко поднявшись с дивана, это уже начало входить у меня в привычку, я почти бегом направилась на балкон. Голова закружилась, а в глазах потемнело и мне пришлось прижаться к стене проёма, чтобы успокоится и прийти в себя. На это ушло целая минута и когда я открыла глаза, того порыва, что заставил меня соскочить с кровати, как ужаленную, как и не бывало. Я же хотела вновь украдкой посмотреть на дома в сторону «Ашана» и быть может снова увидеть подтверждение того своего видения. Я прижалась лбом к стеклу сквозь ткань ролл-шторы и так стояла какое-то время, прислушиваясь. За окнами стояла какая-то нереальная тишина. Ни одного звука не проникало в квартиру. Мне вновь захотелось выглянуть наружу и не просто украдкой посмотреть в окно, а распахнуть его и высунуть голову, вдохнуть полной грудью июньский воздух и щурясь от солнца окинуть взглядом всё вокруг – неухоженный лесок за дорогой, столбы и нити проводов ЛЭП, машины, спешащие кто куда вместе с сидящими в них людьми. И в то же время я понимала, что ничего этого там уже нет. А есть сгоревшие и почерневшие остовы тех самых машин, танки серого цвета и природа, притаившаяся точно так же как мы, спрятанные и упакованные в наших квартирах, бетонных коробках, приукрашенных и набитых комфортом.