- Лен, - позвал меня с порога Дамир.
Я повернула голову и увидела мужа, наполовину выглядывающего из тамбура.
- Мужики уже есть хотят, - он улыбнулся, как будто извинялся за свою настойчивость.
- Иду, иду, - кивнула я, и согнувшись, покинула балкон.
«Мужики есть хотят» - повторила я про себя и посмотрела на своё отражение в зеркале прихожей.
«Да уж» - я всклокочила волосы, а потом закрыла лицо ладонями. «Сколько дней я уже не купалась?» - вдруг спросила я себя и удивилась тому, что не могу сосчитать.
- Ленка! – теперь в голосе супруга сквозила лёгкая укоризна.
- Да иду я, иду, - я показала своему отражению язык и легонько толкнув Дамира, вышла в коридор.
В тамбуре горели свечи, а у самой двери на корточках сидели Жора и Никита. Они о чём-то беседовали в пол голоса, но увидев меня умолкли. Я кивнула коротко и направилась на общую «кухню». Дамир остался в тамбуре и за мной не пошёл.
Недолго думая, я решила сварить гречку. Я отдавала предпочтение этой каше, больше чем какой-либо другой, так как могла её есть холодной. Отмерив нужное количество воды, я поставила кастрюлю на огонь, а сама с полной кружкой «просочилась» в ванную. Запах тут стоял ужасный, но зажав нос пальцами, я подошла к зеркалу. Набрав полную грудь воздуха через рот я разжала пальцы и стала умываться. Прохладная вода была восхитительна. Я никогда и не думала, что можно радоваться обычной воде, да и то в таком мизерном количестве, что помещалась в одной ладони, сложенной лодочкой.
Всё было бы прекрасно, почти идеально, если бы не запах. Стоило мне немного вдохнуть его, как в горле тут же запершило, и я закашлялась. А закашлявшись, ещё больше вдохнула грудью и лицо моё невольно исказилось гримасой отвращения. Кое-как прополоскав рот после чистки зубов, я пулей вылетела из ванной комнаты и ещё несколько минут после этого дышала громко и часто, пытаясь выгнать зловонный воздух туалета из лёгких и просто надышаться.
С кашей мы открыли две банки сайры в собственном соку и завтракали тройками – вначале Жора, Дамир и дед, затем Никита, я и Андрей Ильич.
Когда наш командир сел за стол, я удивилась, вспоминая, что уже не помнила, когда он кушал с нами в последний раз, не считая вчерашнего раза.
Все ели молча – и первая, и вторая тройка. У меня так и вертелся на языке вопрос: «Что же дальше?», - но я молча ела тёплую гречку, заедая её свежими огурцом.
Мужчины поели и ушли, оставив меня в одиночестве, среди горы немытой посуды и пустых банок из-под сайры. Вначале я пыталась оттирать тарелки газетной бумагой, но после оставила это занятие и просто убрала грязную посуду в один из шкафов внизу, специально мной выделенный для этого. В конце концов мы когда-то покинем наше убежище, а пока тарелок хватало.
До обеда я собрала всю имеющуюся в наличии посуду с трёх квартир. В сто тридцать первую я конечно же не заходила. Я даже старалась как можно быстрее заходить в сто тридцатую, там, где располагалась общая кухня и туалет, потому что двери квартир располагались близко друг к другу, и я боялась почувствовать запах, исходивший из Лилиной с Мигелем квартиры.
На обед ели ещё одну кашу – перловую, любимую кашу моего мужа. Я сдобрила её специями, которые водились у нас в изобилии и добавила поджаренный лук. Ели так же тройками, теми же, что и на завтрак. Только Никита поменялся со своим дедом местами. В этот раз я не стала молчать, а спросила, обращаясь к Андрею Ильичу, сидящему напротив меня.
- Что дальше? Как долго мы ещё будем здесь?
Он какое-то время молча и сосредоточенно ел, совсем не обращая внимание на меня и не поднимая взгляда. И когда я уже стала терять терпение он негромко произнёс.
- Надо ждать.
- Чего? Или кого? Скоро вонь от… - я сглотнула тугой комок, застрявший в горле, - от ребят пробьётся в коридор. Тогда мы не сможем… не сможем здесь жить.
- Надо ждать, - Андрей Ильич перестал есть и посмотрел мне в глаза, - за окном кордон, и я уверен, это не последний. Следующее кольцо на границе города, или около того.