Сидящие полукругом мужчины в разнобой закивали. Кивнула и я, а потом посмотрела на Жору и подумала – а он-то, что собрал? Вся его одежда осталась внизу, в его квартире.
Жора, как будто прочитал мои мысли.
- Я спустился и собрал себе рюкзак в дорогу, - негромко произнёс он так тихо, чтобы слышно было только мне.
- Проверять я не буду, рекомендации для похода я озвучивал ранее.
«Хм. А я ничего такого не слышала?» - подумала я, вновь поворачивая голову к командиру.
- Сейчас наша задача проговорить в сотый раз маршрут и возможные отклонения от него в виду непреодолимых препятствий.
«Да, всё это они решали без меня» - чувствуя, что злость начинает наполнять меня будто пустой сосуд, я сжала ладони в кулаки.
Андрей Ильич, Никита и Дамир наклонились вперёд, и командир стал указывать карандашом на какие-то линии на одном из листов, разложенных на полу. Жора наоборот сидел чуть откинувшись назад, и его голова была повёрнута к входной двери.
«Слушает» - догадалась я. Жора или был дежурный, или вообще его задачей было следить за входом.
- А зачем нам вообще надо уходить? – спросила я, пытаясь в неровном свете чуть дрожащих свечей ухватить все три мужских лица сразу.
Они, как по команде, посмотрели на меня и даже Жора, как мне показалось, перестал санировать пространство за дверью.
- Зачем нам вообще идти куда-то? – повторила я свой вопрос, - Еда у нас есть, воды увы немного, но можно сделать вылазку в другую квартиру… квартиры, - поправилась я, - можно и перебраться ниже, так как у нас, - я посмотрел на стену за спиной Дамира. На мой взгляд в той стороне располагалась квартира убитых ребят.
Я старалась, чтобы мой голос не дрожал.
- «Натовцы» уже не проверяют дома. Стоят себе на улице и стоят, - я пожала плечами.
- Ты сдохнуть здесь хочешь? – проворнее всех оказался Никита. Его лицо исказила гримаса гнева, а тени от огня свечей падали под разными углами и дрожали, и он был похож на какого-то монстра из фильма ужасов.
- Нет, наоборот, сдохнуть я не хочу, - как можно спокойнее произнесла я, глядя прямо в лицо парня, - Но там, на улице, шансов сдохнуть у нас больше чем здесь.
Никита хотел что-то возразить, но властный голос Андрея Ильича заставил его умолкнуть.
- Стоп. Стоп, я сказал, - ему пришлось повторить команду, прежде чем Никита успокоился и откинулся назад.
- Мы можем конечно здесь остаться и возможно продержаться неделю или даже две, как ты говоришь, перебираясь с этажа на этаж в поисках воды, еды и безопасного укрытия.
Я смотрела на командира и видела, что ему трудно говорить. Трудно и даже больно. Но он говорил – неспешно, тихо, проговаривая каждое слово.
- У нас нет никакой уверенности, что солдаты скоро уйдут. Они выполняют функцию кордона, так сказать пассивной оккупации. В первые дни, ты же помнишь сама, они входили в квартиры и просто убивали людей. Так были убиты Мигель и Лиля, - Андрей Ильич на миг умолк. Я видела, как он сглатывал и как его кадык гулял на худой шее.
- И их маленький сын. Мы были на нижних этажах и там точно такая же картина. И так в каждом доме вокруг. Ещё день-два и дышать мы будем с трудом от вони разлагающихся тел. Даже наших ребят, завёрнутых в полиэтилен и оставленных в запертой квартире, мы уже чувствуем.
Я тут же вспомнила, как пахнет в тамбуре, когда выходишь из квартиры, где мы сделали кухню и невольно кивнула, соглашаясь.
- Пока у нас есть такая возможность, мы не ослаблены голодом и жаждой и есть силы, нужно уходить из города. Больше недели «натовцы» стоят кордоном. По моему военному опыту прошлых лет, в городских столкновениях и оккупации, именно сейчас солдаты внимательны менее всего. Они устали стоять и бездействовать. Живность они уже всю перестреляли, как и живых людей, сумевших как-то спрятаться. Что делать дальше, и что будет дальше, они не знают, - Андрей Ильич исподлобья обвёл всех тяжёлым взглядом.
- И именно сейчас у нас есть наибольший шанс вырваться из города.
- А что потом? Куда потом? – не унималась я.
- Главное выбраться, - вмешался Дамир, - и добраться до маминого дома. А там видно будет.
Я внимательно посмотрела на мужа. Может мне и показалось, но будто бы в его взгляде застыл немой вопрос: Разве ты не видишь, что ещё день, и он сляжет? Начнутся необратимые процессы – сепсис, гангрена и всё, мы потеряем его.
Я перевела взгляд на Андрея Ильича. Он и правда выглядел паршиво. В нечётком свете пляшущего пламени свечей черты его лица и без того островатые стали ещё острее. На лбу выступила испарина и тяжёлый запах достиг моего носа.