Мы устремились за ним. Жора отстал на несколько секунд, чтобы прикрыть дверь.
«Всё, мы больше сюда никогда не вернёмся» - стучала в висках мысль, но я держала губы плотно сжатыми, а в правой руке сжимала биту.
Мы словно скользили вниз – двенадцатый, одиннадцатый, десятый.
Андрей Ильич вскинул вверх руку со сжатым кулаком, и мы замерли. Я уткнулась в спину Никиты и невольно отшатнулась, наступив тут же Жоре на ногу. Но никто не возмущался и не шикал, все молча и напряжённо следили за фейсником. Сердце моё стучало так сильно, что мне казалось этот стук было слышно и на улице.
Рука Андрея Ильича опустилась вниз, и мы продолжили спуск. Через минуту я потеряла счёт этажам, голова слегка кружилась от быстрых и постоянных поворотов направо. В окна на лестничных площадках я не смотрела, просто не успевала. Понимала, что если отвлекусь, могу оступиться или толкнуть Никиту.
Вновь рука командира взлетела вверх и снова мы замерли на лестнице. В этот раз я заметила сжатый кулак сама и поэтому не врезалась в парня. Ладонь, держащая биту вспотела и у меня возникла шальная, паническая мысль, что я могу её уронить. Я представила, как она катится вниз, со ступени на ступень, издавая характерный деревянный стук. Стук, подобный грохоту тысячи дверей, или церковному набату. Я тряхнула головой, прогоняя навязчивое наваждение и ещё крепче сжала рукоятку.
В этот раз мы стояли дольше обычного. У меня затекли ноги, и я переносила вес с одной на другую по очереди. Все молчали и смотрели вперёд на Андрея Ильича, а тот будто застыл как изваяние, весь превратившись в слух.
Наконец он махнул рукой, и мы заспешили за ним.
Меньше чем через минуту мы столпились в предбаннике подъезда. В нескольких метрах от нас чернела объёмным контуром внешняя дверь. За ней была улица и… враг. Слева от двери было расположено узкое окно, куда сейчас осторожно выглядывал командир. Мне вдруг стало холодно. Правда, была ночь, но летняя и я была тепло одета. Я решительно сжала губы и прикрыла глаза. «Это нервное, это нервное. Успокойся, успокойся» - твердила я про себя, как мантру.
Помещение, всегда довольно просторное на мой взгляд, стало вдруг тесным от пятерых человек. Мы скучковались все у входа на лестницу, и я чувствовала дыхание Жоры у себя на затылке.
Андрей Ильич всё выглядывал в окно, а мы стояли молча, и я испытывала чудовищное напряжение. Думаю, с другими было тоже самое. Было очень темно и лишь силуэт «фейсника» на фоне более светлого окна был виден всем нам чётко.
Наконец командир вернулся к нам и еле слышно зашептал.
- Выходим по одному, Жора держит дверь. Доходим до угла, оглядываемся и выглядываем за угол, потом тенью через дорогу и в лощину. Ясно?
Мы усердно закивали.
- Смотрим под ноги и если не дай бог что – не кричим. Понятно?
Мы вновь закивали в темноте.
- Ну, с богом, - Андрей Ильич первым подошёл к входной двери. За ним протиснулся Жора.
Полоска света заползла в тёмный тамбур, и я поняла, что дверь открыта. Сердце застучало как бешенное, качая кровь с сумасшедшей скоростью.
Первым на улицу выскользнул командир, за ним Дамир, затем Никита. Я осталась одна. Жора стоял рядом, придерживая дверь.
- Давай, - прошептал он одними губами.
Я зачем-то зажмурилась и протиснулась в зазор. Ночь встретила меня июньской прохладой и тишиной. Тишиной, как будто, ничегошеньки и не случилось. Я прижалась к стене и посмотрела на соседний дом, возвышающийся тёмной громадой в ста метрах передо мной. Конечно же ни одно окно не светилось.
Рядом к стене прижался Жора, и я в миг осознала, что дверь, которую он придерживал для нас, закрылась. Всё, нет больше квартиры сто тридцать два. Точнее, нет нас в этой квартире. Её жильцы навсегда съехали. «Адьюс амигос». Я сжала всё лицо, будто в кулак и затем резко открыла рот. Жора, стоящий рядом ничего этого не заметил, он легонько подталкивал меня к углу дома, где сейчас тёмной бесформенной тенью застыли ребята.
Я ещё сильнее вжалась в стену и, опираясь на неё, как на основание, «поползла» в нужном направлении. Я старалась не глядеть по сторонам и не пытаться высмотреть где же находятся солдаты-оккупанты и их техника. Вчера, ещё из квартиры, я аккуратно рассмотрела местоположение их танков – все они стояли на дороге, с равными интервалами, метров в сто. Во дворе «натовцы» лишь жгли костры и кое-как обустраивали квартиры на первых этажах себе под жильё.
К тому моменту, когда я добралась до угла, там был только Никита. Дамир и Андрей Ильич уже скрылись в пролеске, а так как никто не стрелял и не кричал, сделать им это удалось оставаясь не замеченными.