- Лена, Лен, Ленка – кто-то тормошил меня за плечо.
Я тряхнула головой и повернулась к источнику беспокойства.
Рядом со мной стоял Дамир и хмурился. Я чётко видела его наморщенный лоб и трёхдневную щетину, укрывающую пол лица. Вокруг было светло. Листья деревьев продолжали скрывать от нас небо зелёным ковром.
- Мы пришли, всё стоп. Привал.
День двенадцатый
Я не помнила, когда и где уснула. Будто бы просто кончился завод, как на часах. Вначале стало светло, это рассвет осветил нас уставших, измученных и грязных, а потом и этот свет померк, и я провались в бездну.
Словно Алиса в стране чудес я долго летела куда-то вниз в кроличью нору. Летела, летела, испытывая настоящее чувство падения. Потом падение прекратилось и вновь меня поглотила темнота. И так несколько раз за всё то время, что я спала – то я включалась и куда-то бежала, или вновь падала. И всё время это было движение вниз.
В одно из «включений» я увидела рядом с собой большого кролика с лиловой шерстью. Два его зуба торчали вперёд и расходились по бокам, как клыки саблезубого тигра. Кролик подошёл ко мне, странно раскачиваясь и в этот раз я не падала и не бежала, я просто сидела на ворохе сухих коричневых листьев и смотрела на гипертрофированного кролика.
Лиловое чудо коснулось моего плеча своей лапой и что-то сказало, но я не поняла. Тогда кролик толкнул меня и вновь что-то произнёс.
- Леенаа…
Я нахмурилась и хотела уже отвернуться от чудного зверька, когда глаза кролика стали глазами Дамира.
- Ленка, просыпайся. Давай вставай, пора выдвигаться дальше.
Я рывком села. Дома или где-то на отдыхе я всегда просыпалась медленно, не спеша. Порой между просыпанием и подъёмом у меня могло проходить до получаса. Сейчас же я вернулась в реальный мир мгновенно. Кролик пропал, как и ворох сухих листьев.
Сквозь густую листву сочился лунный свет. Я потянулась, чувствуя, как тело болезненно отреагировало на мои «потягушки».
- Я хочу есть, - прохрипела я, голосом заядлого курильщика. Затем прочистила горло и повторила фразу.
Дамир улыбнулся. Он сидел ко мне в пол-оборота, и луна высвечивала лишь половину его лица. Когда улыбка озарила его круглое небритое лицо мне показалось, что передо мной сидит Покер из фильма про Бетмена. Я невольно вздрогнула. Видимо сон с гротескными кроликами и другими ужасами, ещё не оставил меня окончательно.
- Холодно? Ты замёрзла? – участливо спросил супруг.
- Хочу есть, - словно робот повторила я в третий раз.
Дамир молча полез в свой рюкзак и через пару минут мы уже трапезничали. К нам тут же присоединился Никита заспанный и всклокоченный. Синяк на его лице темнел неровным пятном, покрывая треть лица. Ели мы быстро и молча.
Когда мой желудок перестал обиженно урчать, я спросила.
- А где Андрей Ильич?
- В дозоре, - усмехнулся Никита. Он тоже окончательно проснулся и былая самоуверенность, и подростковая наглость вновь наполнили его голос знакомыми нотками.
- Да, точно, пошёл вперёд к кромке леса, - подтвердил Дамир кивая, когда я посмотрела на него, ожидая подтверждения слов Никиты.
- Точнее, попрыгал, - добавил молодой.
- Я что проспала весь день? – спросила я, разглядывая ночное небо сквозь шапку листвы над головой.
- Да, - усмехнулся Дамир, - И не ты одна. Молодой тоже дрых без задних ног, да ещё такие рулады выдавал, что мы с Ильичом реально переживали, чтобы вдруг его кто-нибудь не услышал.
Супруг негромко и беззлобно засмеялся. Улыбнулась и я, но вот Никита наоборот насупился и не сказав ни слова, куда-то ушёл в сгущающихся сумерках.
- Странный он, - произнесла я, глядя в след парню.
- Более чем, - согласился Дамир тоже провожая Никиту взглядом.
- К тому же непредсказуемый, - добавился ещё один голос в наш разговор.
Это вернулся командир.
- Так что Лена, ты приглядывай за ним. Он идёт первый, за ним ты, мы же с Дамиром больше сосредоточены, чтобы не отстать, - Андрей Ильич присел возле разложенных на тряпке продуктов.
Я рассматривала его лицо в профиль. Черты и без того длинные и тонкие сильно заострились, и командир стал похож на Кощея Бессмертного из детской сказки. Только вот бессмертием тут и не пахло, а пахло по-другому, не хорошо. Командир находился от меня на расстоянии вытянутой руки и мой нос, простуженный и забитый, чуял этот тяжёлый запах – запах заражения и гниения плоти.