С дороги донеслись голоса. Чужие голоса, взволнованные и многочисленные.
Я дернула Дамира за ворот куртки и по собачьи, на четвереньках, поползла прочь и вниз, за спасительный кустарник, что в избытке рос на дне кювета.
- Стоять, - услышала я шипящий голос Никитоса у себя за спиной.
Инстинктивно, будто заправский солдат или киллер, я повернула предохранитель и заведя руку с оружием себе за плечо, два раза нажала на спуск. Не знаю уж, попала я или нет, но голоса нашего бывшего «разведчика» я больше не слышала. Зато вновь застучал пулемёт на башне танка и пули легли так близко от меня, что я ощутила ветер, созданный их скоростью.
По какому-то невероятному стечению обстоятельств ни одна пуля не попала ни в меня, ни в Дамира. Даже не зацепила, не чиркнула. Мы что есть мочи рванули к спасительному кювету. Буквально скатившись в канаву мы с мужем распластались на влажном дне. Вчера ведь всю ночь лил дождь.
- Ползи, - прошипел сзади супруг.
Мгновение назад я мечтала о том, чтобы пусть минуту, но передохнуть. Но Дамир дал понять, что столько времени у нас нет. У нас вообще не было ни секунды. Через мгновение-другое в придорожные кусты ворвутся «натовцы» и обнаружат нас.
Я ползла вперёд как умалишённая, зажав в левой ладони «Макаров». Он изрядно забился грязью, как, впрочем, и я. Испачканная в липкой грязи с головы до пят, я ползла вперёд, неуклюже, по-бабски. Дамир сопел следом.
Ещё одна очередь из станкового пулемёта разрезала ночную тишину. Видимо немцы или кто там был в танке, не решались войти в кусты.
«Боятся» - со злорадством констатировала я.
Мы всё удалялись от места разборок с бандитами, но я чувствовала, что силы покидают меня. Меня вдруг ни с того, ни с сего, начали душить слёзы – горячие, крупные и солёные.
Я ползла дальше, но всё замедляя свой темп.
- Что? Ползи Лен. Ради бога, ползи.
- Не могу, - всхлипнула я и замерла, уткнувшись в грязь лицом. Тело моё сотрясали глухие рыдания.
Рука Дамира легла мне на спину в районе талии, затем переместилась к лопаткам и шее.
- Ну, ну, ты чего, котёнок? Ты чего? – зашептал он мне в затылок.
- Солнышко, ты умничка, ты спасла нас. Понимаешь, спасла?
- Да, - сквозь рыдания произнесла я, - пон…ним-ммаю.
- Но надо ползти дальше, пока нас не обнаружили, понимаешь? – Дамир гладил меня по волосам, медленно и терпеливо.
Я шмыгнула, кивнула и поползла дальше.
Через несколько метров канава закончилась и дорогу нам перегодили ещё одни кусты. Супруг опередил меня и аккуратно раздвинул ветки.
- Ещё одна дорога, асфальтовая. Надо через неё перебраться и дальше будет легче. Дальше можно будет отдохнуть.
Я кивнула, чувствуя, как щиплют глаза.
Дамир пролез сквозь куст и на миг я осталась одна. За спиной больше не стреляли, но я слышала нерусскую речь, правда обрывками и не чётко. Муж вернулся.
- Пойдём, там всё тихо.
Мы согнувшись в три погибели, перебрались через асфальтовое шоссе. Мелькнули грязными тенями и спрятались за очередным кустарником, сев прямо на землю. Здесь не было кювета и сразу от дороги отходили поля.
Сердце моё билось не ровно, скачками, будто норовистая лошадь. Дамир же наоборот был собран и спокоен. Лицо его было разбито, правый глаз уже изрядно заплыл, демонстрируя вместо себя разбухшую бровь.
- Ты как? – мы почти одновременно произнесли эти слова и затем не сговариваясь открыли друг другу объятья.
Я снова начала плакать, но тихо, всхлипывая и шмыгая носом.
- Ну, ну, малыш, малышка, - Дамир всегда с трудом находил ласковые слова в мой адрес. И не потому что он не был нежен, или не любил меня. Нет, он просто не обладал этим словарным запасом и потому два подряд произнесённые им слова, в принципе означавшие одно и тоже, вызвали у меня улыбку.
- Нам же туда? – я указала на поле, подсвеченное лунным светом и казавшееся покрывалом из чистого серебра.
- Да, там за полем начинаются холмы. Наши холмы, - Дамир мечтательно протянул, а затем потрогал разбитую губу.
- А что с командиром? Думаешь Ильич спасся? – я успокоилась и в голове прояснилось.
Взгляд мужа вернулся ко мне, а затем переместился на зелёную стену кустарника, отделяющую нас от дороги.
- Не знаю. Если успел отползти подальше и где-то спрятаться, то возможно и жив, - Дамир закусил губу, забыв, что она поранена.
Он зашипел и оскалился.
- Сильно болит? – посочувствовала я, касаясь его руки.
- Нормально, - любимое слово мужа прозвучало из его уст. Он продолжал смотреть на кусты за моей спиной.
- Ты никуда не пойдёшь, - я вдруг поняла и осознала о чём задумался Дамир, - Слышишь? Никуда.