Наемники начали говорить друг с другом только на следующий день. И то, спросили меня на Едином, хочу ли я в кусты. Естественно! Принцесса - я или нет, но человеческие нужды никто не отменял. Только как это показать с мешком на голове? Подозреваю, что они не особенно и ждали ответа, так как опять проделали фокус: завязали мне глаза, находясь сзади. И повели в кустики. Я шаталась и спотыкалась. Ноги отказывались идти. В итоге, меня взяли под мышку и перенесли в лес. Я попросила у сопровождающего отвернуться на пару минут и, не дожидаясь ответа, присела. Они же прячутся от меня? Так и я их не вижу!
Кормить меня не стали, только дали пару раз глотнуть воды. Голода я не чувствовала из-за боли. Каждый кусочек моего тела ныл или плакал, избитый. Висеть мешком на лошади совсем не весело! Бедные кавказские девушки в старину! Конечно, они не сопротивлялись в доме похитившего. Просто не могли! Наемники расположились на отдых, и меня посадили на траву. Земля была не холодной, странно! Да и вокруг стало ощутимо теплее. Везут на юг, решила я. Не знаю, сколько они собирались отдохнуть, но я почувствовала, что засыпаю, и не стала тратить время зря. Я свернулась калачиком на траве и моментально провалилась в сон.
Через три дня бешеных скачек и смены лошадей мы оказались в Кагорре. Я поняла это по очередному разговору наёмников с трактирщиком на этом языке. Хорошо, что я успела его подучить. На коротких остановках меня теперь все время ставили на ноги и заставляли ходить, разминаться. Они уже не скрывали меня и не стеснялись. Сказали, что везут сбежавшую невесту жениху. Очередной трактирщик ещё посетовал, куда катится мир, если такие юные девочки не покоряются воле родителей, позаботившихся об их судьбах. Вай, вай, вай! Неужели меня и, правда, заказал тот княжич? Теперь меня пробрал холодок ужаса...
В трактире меня изволили покормить с закрытыми глазами. Вложили в руку кусок хлеба и кружку воды. Типа, это все, что заслужила беглянка. Я не знала, сколько я выдержу, и как далёк наш путь, но сил моих могло не хватить. Я уже сильно ослабла и похудела, поэтому старательно жевала хлеб. Он казался мне вкуснейшим блюдом и пах изумительно. Ммм! Как мало мне дали! И спать меня положили на полу, изверги! Да ешё связали руки и ноги. Любое движение давалось с трудом. Спи, детка! Хотелось рычать от злости.
Я почти заснула, как мне пришла в голову мысль, что нахожусь в стране, где священники - сумасшедшие. А у меня в сумочке томик - учебник магии... Черт, черт!!! Ну почему бы ему не стать опять кагоррийским молитвенником? А? Пожаааалуйста...
Все мучения когда-нибудь кончаются, говорила я себе каждый день. Да что врать, каждый час. Я выдержу, выдержу. Меня не сломать! Да и человек, такая скотина, ко всему привыкает. Вот и я, привыкла. Не плакала, мучилась, сжав зубы. После того, как я не смогла утром подняться от слабости, меня в трактирах стали кормить молоком с хлебом. А это было раз в два дня. Когда меня внесли в какое-то помещение и кинули на пол, я не удивилась. Это чувство посетило меня потом, когда меня оставили одну! Я стянула осточертевшую повязку и заранее прижмурилась. Но осторожно открыв глаза, удивилась. Я находилась в полутёмном помещении. Высоко расположенные стрельчатые окна давали мало света. Может, сейчас вечер? Это было... Даже затрудняюсь ответить. Могло быть, наверное, храмом, так как форма его была восьмиугольной с высоким куполом. Ну да, там были изображены Арава и Бог-Отец. Похоже, был запечатлён процесс создания этого мира. Селиба называется, если кто забыл. Стены были когда-то украшены гобеленами и тканями, теперь напоминавшими грязные тряпки, свисавшие неровно. И пол из каменных плит, кажется. Вот откуда холод. И ещё тут запах был, застаревших нечистот. Правда, едва заметный, но тем не менее... А в дальнем углу что-то журчало. Я хотела подняться, сесть, а сил не было. Да ещё эти связанные руки и ноги. Осталось лечь на спину, вытянуться и попытаться заснуть. Дорога последний раз была очень далёкая. Не знаю, сколько времени прошло, я всё же задремала, когда загрохотала дверь. Ааа, дверь... Она была двустворчатая и запиралась, судя по грохоту, запором снаружи. В зал вошёл отец Мараош. Ба, какая встреча! Ох, зачем же я о нем вспоминала?! Глядишь, наёмники просто захотели бы выкупа, а так...
- Ого, молодцы, ребятки, привезли бесовку! И как оговорено, слабую! Славненько, славненько! - Произнёс он, радостно потирая руки и обходя меня маленькими шажками.
Я, молча, наблюдала за ним. Священник за прошедшие полгода разительно изменился. Одет он был в не слишком чистую и потрёпанную рясу. Его волосы были несколько всклокочены, да и сам он выглядел сильно постаревшим. Только выражение глаз не изменилось, осталось таким же фанатичным.
- Попалась, бесовка! - Победно улыбаясь, провозгласил священник. - Долго же ты пряталась! И даже короля Ирвьена обманула! Но я знал, знал, что ты себя проявишь! Ждал и вот! В день рождения принцессы ты заняла её место, бесстыжая! Ничего, теперь я точно знаю обряд изгнания, времени много, и ты не убежишь! Приковать её!
Два наёмника, которые оказались кагоррийцами, смуглые бугаи, со смоляно-черными волосами, подошли ко мне, звеня цепью. Один из них разрезал верёвки на моих путах и на ноге защёлкнул металлическое кольцо. Потом протащил цепь и вместе со вторым начали искать, к чему её прицепить. Решили, что каменная чаша фонтанчика подходит как нельзя лучше. Мараош что-то сказал насчёт длинной цепи, но наёмники весело расхохотались, сообщив, что я даже на ногах держаться не могу, что уж там говорить о прогулках по тюрьме. Потом обыскали меня, но нашли в моей сумочке лишь гребешок для волос и платок, сплюнули, не стали отнимать их и ушли. Я почти не удивилась даже, совсем. Почему они не нашли шкатулку-книжку? На меня напала странная апатия и через некоторое время я опять впала в дрёму.
Очнулась я от того, что загрохотала дверь. В помещении стало совсем темно, и с факелом вошёл мужчина. Он подошёл ко мне ближе и наклонился, рассматривая меня. Это был крепкий, немолодой, с седой шевелюрой вояка. Кустистые брови и повисшие усы придавали ему серьёзное, и даже трагическое, выражение лица. Придя к какому-то выводу, он кивнул и отошёл от меня. Обойдя кругом помещение, он остановился, и раздался звук рвущейся ткани. Через пару минут охранник, а это был наверняка он, вернулся ко мне и перенёс меня к стене, уложил на ворох гобеленов. Мне стало гораздо мягче лежать. Может быть, со временем ещё и согреюсь. А пока я чувствовала себя трупом - холодным, негнущимся и тяжёлым. Я была благодарна молчаливому охраннику, но оказалось, что его доброта не закончилась. Он ушёл и вернулся с котелком, одуряюще пахнущим. Я встрепенулась, голод стал чувствоваться нереально сильно. В желудке засосало, наверное, он решил потребовать поесть напоследок. Но охранник посадил меня сидя у стены и начал кормить с ложки горячим супом. Я глотала его, не обращая внимания, что обжигаюсь. Варево было жидким, овощным, без мяса, но с какой-то крупой, что-то вроде кукурузы. Но мне и это казалось райской пищей. Кормил он меня недолго. Потом так же, не промолвив ни слова, погладил меня по голове и ушёл. Добрый, а я ему даже спасибо не сказала. Согревшись после еды, я теперь уже крепко уснула.
Я проснулась рано, со щебетаньем птиц. Их голоса мне были не знакомы, но радостные песни вселили в меня крошечную надежду, что все может быть не так уж и плохо? Только светало, а я попробовала встать. Отдых и ужин совершили невозможное, я смогла это сделать. Я встала и медленно пошла к фонтанчику. Вода в нем была прохладной, чистой, вкусной. Я напилась и с удовольствием умылась. Сток от воды был открытым и широким. Он стекал наклонно вниз по просторному жёлобу под загородку. Было не слишком холодно, охранник, по-видимому, ещё спал, поэтому я быстро разделась и, став ногами в сток, начала плескать на себя воду. Она была холодновата для купания, но радость от того, что я могу помыться, пересиливала все. Через десять минут я стояла освежённая, в мокрой одежде, но ужасно довольная собой. Так как сток уходил куда-то наружу, то я не стала выпендриваться и туда же облегчилась.