- Думаю, да. Пойдем, нам с тобой тоже нужно поговорить, - позвал он меня.
В кабинете Повелителя Онни не было. Интересно, куда делся этот вероломный разбойник? Повелитель, вопреки моим ожиданиям, сел рядом со мной на диване.
- Ирри, можно я буду тебя так называть? - Спросил он меня. Я пожала плечами, почему бы и нет.
- Мы с тобой теперь очень близко связаны. Ты можешь меня позвать, и я всегда услышу тебя.
- Как это? - Удивилась я. - По крови, что ли?
- Да, и я могу тебя позвать, еслиже ты захочешь поговорить со мной, то я услышу тебя.
- А почему ритуал был такой кровавый? У вас все - такие? - Спросила я, потирая звёздочку на запястье.
- Нет! Существуют три ступени Долга Жизни: первая, когда нужно однажды по зову отдать долг, вторая, находиться всю жизнь в пределах досягаемости от спасённого и помогать, облагодетельствовать его по мере возможности, таким образом выплачивая долг. И третья, наша.
- Зачем? - Только и спросила я.
- Только так я мыслю искупить наш долг с сыном перед тобой. И еще, только через этот обряд, по сути, очень жестокий, потому что приносится кровавая жертва богам, мы сможем общаться с тобой мысленно. А в преддверии надвигающейся опасности на наш мир, я должен всегда знать и чувствовать, что с тобой происходит. Да, кстати, теперь ты можешь назвать меня - Элоэн. Рабов не принято величать Повелителем, - озорно улыбнулся он.
А я застыла. Вот этого великолепного эльфа-жеребца, красавца, правителя великого Леса, отца моего друга, мне, маленькой человеческой девчонке, можно именовать просто Элоэном. Я ещё раз посмотрела на Повелителя, в своём ли он уме. Тот внимательно глядел на меня, ждал. То-то Мирро будет рад, что я сблизилась с его отцом и могу его обзывать совсем простенько! Ладно, с другой стороны, Элоэн знает, что я не совсем ребёнок, может, поэтому так себя ведёт?
- Элоэн, Элоэн, Элоэннни, - покатала я его имя на губах, при последней редакции Повелитель засветился так радостно, солнечно. - Я что-то не так сказала?
- Нет-нет, так меня называла мама, ласково... - Сообщил он мне. Ещё бы хвостиком помахал, как мой Онни в детстве: преданно смотрит на меня и хвостиком тук-тук об землю.
- Я вообще-то не специально, - извинилась я. - Ещё что-то? Или пойдём уже, тётушка, наверное, освободилась.
В свою комнату я добралась только через час. Тётушка и Мати удалились в Дирану, оказывается, Тибильда, прежде чем уйти с Риваллу, нашла девушку, одиноко сидевшую в комнате отдыха. Её бросил Вив, засранец, а эльфы не интересовались человечкой. Так что, на самом деле, всё было хорошо. О чём так долго беседовали два мага, я не смогла узнать. Так что пришлось отпустить тётушку не солоно хлебавши. Еще с порога меня снёс Онни. Его заперли здесь, что ли? Мияна была тут же, наверняка, голодная. Я приказала переодеть меня в брючный комплект, после чего отправила её на дозаправку. А мы с Онни и Тимозо пошли на прогулку. По дороге я не выдержала и заскочила на кухню, выпросила у Дарины жареную куропатку для Онни и полотняный мешочек с пирожками для Тимозо. Все, справедливость восстановлена! И мы пошли бродить по близлежащему лесу. Мой любимец меня исцеловал всю после куропатки и теперь носился, счастливый. Вот оно, что! Онни просто обижался на меня из-за невнимания.
Глава 17.
Ки Ву.
Он сидел, притаившись около лаза наверх, заметил его давно, но никому не сказал. Здесь было так светло по сравнению с их тоннелями. Сначала он даже думал, что ослеп, глаза болели, но после пары визитов сюда глаза привыкли. Если кто-нибудь узнает об этом, то наказания не избежать, ведь по закону, установленному первыми переселенцами, любые выходы, входы, щели и лазы нужно немедленно замуровать.
Всё, нужно ползти, если он не принесет корзину личинок, за которыми, собственно, его и послали, опять выпорют. И так спина уже покрылась такими жёсткими рубцами, которые не свести. Дед Шу жалел его, но сделать ничего не мог. Да и зачем? Мальчишка был последним из вылупившихся, и вот уже 70 лет не удавалось отложить ни одного яйца. От некогда Великого народа Нагаи осталась жалкая кучка загнанных в тоннели под землёю, которые привыкли жить без дневного света, тепла и мерцания звёзд...
Дед Шу ещё помнил рассказы своего прапрапрапрадеда и иногда вспоминал их. Они жили наверху, у них были каменные дома и люди прислуживали им. Из-за способности видеть сквозь неживую ткань, то есть землю и камень, наги указывали на месторождение драгоценных камней, золота, серебра. Поэтому и жили богато, иногда покупая рабынь, те рожали маленьких головастиков, которых маги погружали в энергетический кокон для дальнейшего развития. Так вводилась новая кровь к Нагаи.
Прошли века, люди размножались быстрее и начали теснить своих благодетелей. Нагаи пришлось уйти на север, на необжитые территории, на каменистые почвы, непригодные для угодий. Жить стало труднее, самки стали реже откладывать яйца из-за холода и отсутствия свежей крови. Мужчинам приходилось охотиться, а женщины и дети стали собирать насекомых и корешки, ягоды. Как бы то ни было, но и тогда они жили пристойно. От камней, разбросанных повсюду, шла странная энергия, со временем наги научились ее использовать.
Но наступил момент, когда боги рассердились на Нагаи. Появились тролли, гоблины и баньши. С последними Нагаи дружили, а вот мелкие уродливые карлики стали им конкурентами, отбирая последний оставшийся способ выживания. Гоблины стали копать шахты и тоннели для добычи ценных руд и алмазов, добывая ценности в труднодоступных для разработки местах, забрав у нагов самое важное и нужное умение.
А тролли стали врагами, они воспринимали нагов как веселую игрушку, гонялись за ними, норовя придавить хвост, а поймав, забавлялись до смерти. Число Нагаи стало стремительно уменьшаться, и вот настал момент, когда старейшины приняли решение уйти под землю, в брошенные гоблинами шахты, входы в которые кто-то замуровал и засыпал, чуть позже. Люди, а может, и сами гоблины. В те времена, наги потеряли самое ценное, цветы жизни любого живого существа - детей.
Прошло несколько десятилетий, прежде чем переселенцы приспособились, научились добывать воду и пищу, пригодную для употребления, привыкли к постоянной темноте и холоду. А сейчас внизу осталось всего 34 родственника. Из них самок - всего двенадцать, причем, семеро были совсем немолодыми, детей - только он, парень, за что много раз был бит. Всем была нужна самочка, а вылупился он. Остальные - взрослые.
Ки Ву уныло заглянул в свою корзинку, даже половины нет. Что делать, если тоннели постепенно рушились и места добычи еды неуклонно сокращались, а делать вылазку наружу ему запретили под страхом смерти. Ведь если бы он погиб сам, то и ладно! Но этот несносный мальчишка мог показать дорогу к оставшимся безобразным троллям. Ки Ву еще посидел немножко и пополз обратно, наказание приближалось неотвратимо
Этим занимался Эр Ку, у него была тяжёлая рука, порол он кожаной плёткой с пятью ремнями и грубыми узлами на концах. Ки Ву ещё не менял шкуру, поэтому имел статус раба, мяса и не имел права голоса. Мужчиной признавали только после линьки, другое дело самочки! Они с детства получали самое лучшее и ещё их берегли. Правда, сейчас этого не было заметно. Но ненужным изгоем был только Ки Ву. Он мог только до крови закусить губы и молчать, беззвучно обливаясь слезами, когда ему очередной раз полосовали спину за принесенную неполную корзину личинок. Где, где он мог столько набрать?! Иногда ему казалось, что родственники хотели поркой уменьшить количество едоков, чтобы больше досталось самочкам. Но разве могло это быть правдой?
Когда закончилась экзекуция, и Эр Ку за хвост приволок мальчишку старику Шу, пусть нянчится с недоноском, Ки Ву разрыдался. Он слабел с каждым месяцем, сегодня уже не смог подняться сам и приползти в свой угол. Теперь и лицо, и руки были в ссадинах и крови. Дед Шу уложил мальчишку кольцами и устроил поудобнее. Он гладил его длинные спутанные волосы, ведь он может не дожить до того времени, когда поменяет шкуру, получит право голоса и стричь волосы. А пока он - никто, не женщина, но и не ребёнок, никто...