Когда малыш успокоился и затих, старик наклонился над ним и прошептал:
- Тебе нужно уходить. Тихо! Слушай! Каждый день будешь откладывать по парочке личинок, давить и сушить там, где светло. Я тебе дам мешочек, будешь потом их складывать и закапывать, чтобы не нашли. Готовься. Тебе нужно уходить, иначе не выживешь. Ты думаешь, почему ТОГДА умерли все дети? Потому что им не давали еды, решили, что взрослые смогут еще отложить яйца... - И отстранился от мальчишки.
А тот лежал, смотря в никуда, обняв себя руками. Постоянный холод, недостаток еды, побои не делали его упитаннее. Ки Ву помнил времена, когда он был маленьким малышом и хвостиком ползал за мамой, до того, как её завалило... Он был тогда пухленьким, не то, что сейчас, ребра выпирали над впалым животом... Эх, мама, если бы ты была жива, ты меня бы в обиду не дала... Ради тебя я выживу, я убегу... Завтра... личинки... сушить... спрятать... хрррр...
***
- Дорогая! Ты где? Туа, любимая, отзовись! - Настойчиво вал мужской голос.
Девушка напряглась и тревожно наморщила носик, не отзываясь.
С чего это Лива, муж, который обиделся на нее за то, что она завела себе новую любимицу, которую она освободила из его ловушки и уже молчал два месяца, вдруг заговорил о любви? Она пружинисто поднялась и неслышно выскользнула из комнаты. Туа решила подкрасться к Лива и посмотреть в каком он состоянии, и уж потом решить, отзываться или нет.
Коридор, светящиеся насыщенно красно-коричневым стены, почти черный пол - здесь она всегда чувствовала тревогу и напряжение. Как она согласились мириться с этим жутким дизайном мужа столько лет?
Тихая поступь, неслышная, не ощущаемая, ее фирменная походка, лишь отзвуком которой она смогла научить своих питомцев - эльфов, несла ее в соседнюю комнату рядом с залом, в котором любили супруги проводить вместе время. Эта каморка предназначалась для прислуги, няньки. По планам обоих, в большом зале и должен был резвиться их первенец вместе с родителями, а служанка иногда могла отдохнуть в своей комнате. Но именно здесь и был сделан глазок, через который Туа последние месяцы подсматривала за некогда любимым мужем. Удивительно, как легко можно убить любовь. Или её чувства к нему были сном, иллюзией?
Вот и вожделенная комната. Движимая желанием увидеть мужа, Туа не обратила внимание на изменение обстановки. Здесь появилась узкая кровать, шкаф , корзина для рукоделья, большое зеркало в серебряной оправе, и новая дверь в примыкающую купальню с туалетом.
Она приникла к отверстию и стала методично искать мужа в огромном в зале. Нет, его там не было, странно, голос ведь слышался именно оттуда...
Захлопнувшаяся дверь громко и грубо поставила точку на их отношениях, но ни один из них не понял этого. Туа побледнела, а за дверью раздался издевательский смех.
- Любимая, ты же обожаешь подсматривать, теперь у тебя будет эта возможность! Для лучшего обзора я поставил тебе твое Зеркало, наслаждайся! А я займусь твоими любимцами, надоели они мне, сколько места занимают! Лучше оборотней туда подселить! - И он ехидно захихикал.
Туа подергала дверь - не открыть. Она была спокойна, сама - одна из создателей мира могла движением брови изменить расположение комнат. Но для начала нужно было подумать. Присев на кончик кровати, она задумалась, можно ли вылечить временное помешательство мужа или нужно предпринять какие-то другие действия.
Её взглад остановился на противоположной стене, медленно, очень медленно Туа сообразала, что покрытие стен изменилось. Она решительно шагнула к стене и ногтем ковырнула ее. Побелка осыпалась, открывая голубовато-серебристое покрытие стены. Холодея от внезапно пришедшей мысли, она металась по комнате, везде обнаруживая ловушку. Напоследок её взгляд остановился на двери.
Туа попробовала обратиться, но Басту, ее внутренняя кошачья суть,молчала, связанная, а энергии в комнате было слишко мало для этого.
- Будь ты проклят, выпусти меня! - Рыкнула Туа.
Но никто не ответил ей.
Ийзинерутанве.,
Он сидел на крыльце своего родного дома, в расстегнутой до пупка рубахе, волосы свободно рассыпались по плечам и спине. Он вдыхал ещё морозный смолистый воздух, наслаждаясь предрассветной тишиной и простором. Там в Лесу, повсюду были высокие деревья, заслоняя небо и горизонт, а ему так хотелось бросить привычный взгляд вдаль...
Рядом кто-то вздохнул. Даже не оборачиваясь, Танве мог сказать - это Гро, старый гоблин, глава семьи. Эльф был еще ребенком, а Гро уже так же выглядел - сморщенная серая кожа, складки на лице, пенсне, и у него уже тогда были дети, внуки, правнуки. Гоблин еще раз вздохнул и поплотнее закутался в пушистую шаль.
- Танве, простудишься, - прокаркал он своим гнусавым хриплым голосом.
Эльф только мотнул головой, и они продолжили сидеть в тишине. Когда затеплился горизонт и появилась бледная светло-серая полоска, разгоняя сумеречную смурь, к ним вышла Дора, дочь Гро, затем Вэхо, её муж...
Когда Арава начало подниматься, на ступеньках большого каменного дома сидела странная компания: беловолосый молодой эльф в окружении таких же, как и он полураздетых гоблинов разных возрастов и мастей, а в дверях, оперевшись о косяки с двух сторон, стояла женщина с суровым, словно высеченным из скалы лицом, и похожий на нее парень.
Но только вокруг стало светло, все как по команде встрепенулись и засуетились. Гоблины исчезли первыми, кроме старого Гро. Он, словно предчувствуя серьезный разговор, и не пошевелился. Зато на ступеньки сели стоявшие в дверях мать Танве и его брат Ланве.
- Что скажешь, мама? - Посмотрел на неё старший, Танве.-
- Я оказываю Повелителю - никто из нас не пойдет к нему учить. Но я могу принять двоих на обучение здесь, естественно, одна из них - принцесса Дираны. Ничего, сынок, девочка не опасна, она изменит нашу жизнь, в лучшую сторону. Она сама, скорее, из наших. Только Повелитель будет настаивать и на своем сыне. Передай, его мы не примем. Но до этого ты должен поговорить с Ригги, кузеном Элоэна. Если тот даст тебе клятву Гирвунге, что всё, что он ранее не знал о нас, и что о нас не знают остальные эльфы, останется с ним до его могилы, тогда ты назовешь его имя Повелителю. Если нет, принцесса поедет одна. С девочкой может прийти её наставник, он полон тайн и магии, и будет интересен нам.
- Силда, почему ты уверена, что девочка из наших? Она ведь человек! - Хрипло просипел Гро.
- Я получила чёткий ответ, она - наша! Ты не веришь Проницающей?
- Да кто же скажет, в этот раз или в другой ты ошибёшься. - Покачал головой старичок.
- Гро, не ворчи, пойдем в дом. Дора уже и чай согрела, и блинчики напекла, - предложил Ланве.
- Подожди! - Веско приказала Силда. - В Альдараде через два с половиной месяца будет свадьба, Пресветлая и Иварри заключают Союз сердец. Так что, думаю, ты можешь погостить дома месяц, другой... - Уже улыбаясь, закончила Хозяйка. Её губы не привыкли этого делать, поэтому только хорошо знающие её и любящие существа, угадывали в этой гримасе с растянутыми губами улыбку.
Иррьен.
Как оказалось, после помолвки Иварри совсем перестал заглядывать в лабораторию. Понятно, они так долго скрывали свою любовь, что не могли надышаться друг на друга. Розовый период... Интересно, а я, когда у меня начнут играть гормоны, тоже начну влюбляться? Ээх! Пока в лаборатории мне было скучновато, и я ещё немного боялась, вспоминая день знакомства с Иварри. И когда Риваллу сообщил, что мы будем заниматься с ним и после дневного чая. Получилось, мне на алхимию совсем не оставалось времени. Меня куда-то гнали, к чему-то готовили. Эльфийский у меня был и так неплох, но хотелось бы лучше, так как иногда я не улавливала нюансы речи. Я решила серьезно взяться за этот вопрос и стала говорить везде и много. Думаю, обитатели дворца уже через два дня готовы были вешаться, но я упорно шла к своей цели, добавив еще и ночные бдения с эльфийскими учебниками. Мирро был так мил, что согласился заниматься со мной на прогулке с Онни. Это напоминало наш моцион вокруг острова на озере. А спать я стала мало, часов по 5, не больше, и чувствовала себя превосходно, Тимиозо оказался прав.