- Что ж, отлично, он очень ответственный и думаю, настоит на образовании девушки. И третье, дети в таких семьях получают право на бесплатное образование в некоторых областях, которые меньше популярны. А теперь, красавица, рассказывай, что ты там натворила с больной, что тебя пришлось нести? Кстати, не думай, я вернулся проверить, вдруг ты что-то наделала ужасное, но увидел совершенно другую картину. Если раньше я давал ей для жизни не больше месяца, то после твоих манипуляций она лежала настолько оздоровлённая, будто её только ранили обсидианом. И веснушки исчезли...
- Я осмотрела её внутренним взором, как учил Мирро, и увидела, что вся её кровь грязная, а начиная с груди - чернота сплошная. И я начала чистить, представила поток энергии, не спускающийся к больной, а наоборот, уходящий от нее, вращающийся против часовой стрелки до тех пор, пока он не стал прозрачным и чистым. Потом я обеззаразила кровь, как воду - это деревенская магия. Дальше заживила порезы (тоже несколько раз) и напитала женщину энергией. Всё! А, веснушки убрала, как и её дочери.
- Так, расскажешь мне всё подробно. Мы ничего подобного никогда не делали. Но и деревенская магия нам не подчиняется. У пострадавшей теперь остался воспаленный шрам, который может открываться. Но я оставил пасту, и они периодически будут её прикладывать. Это её сделал Иварри, и шерсть твоего пса именно там.
- Что сидите, не смотрите! К вам кто угодно может подкрасться! - Внезапно набросился на нас Ниро.
- Ты так думаешь? - Спокойно спросил Тимо и Неру словно споткнулся и увял.
А я подумала, что Тимиозо неизмеримо старше Неру, и не человек, хотя откуда я это могу знать?
- Идём в деревню, у них там какое-то мероприятие на площади, порют кого-то, потом они разойдутся и мы попробуем купить у них пару лошадей. Только держитесь рядом. - Позвал нас Неру.
Онни я взяла на поводок, который после косого взгляда Ригги превратился в серьёзную цепь, которую он и забрал из моих рук. Мы быстро пошли, я оказалась окружённой со всех сторон. Взяли в коробочку, усмехнулась я.
Ворота были приоткрыты, поэтому мы вошли без труда. Единственная улица была безлюдна, по обеим сторонам от нее гнездились домишки, деревянные, иногда кособокие, ветхие. Но чем дальше мы шли, достаток хозяев становился всё виднее. Избы уже были украшены резными наличниками и свежевыкрашены.
Дальше мы услышала гомон толпы, крики и девичий душераздирающий визг, потом треск огня. Мы не сговариваясь, бросились бежать на звуки и через пару минуток оказались на утоптанной площадке, в центре которой стоял столб, с привязанной к нему лохматой чумазой девицей в изорванном одеянии, которое скорее открывало её тело, чем скрывало. Её рот был раскрыт в беззвучном крике, голос она уже потеряла, глаза безумно выпучены, она лишь извивалась, крепко привязанная к столбу, так как огонь уже жадно подбирался к её ногам.
Мои спутники молчали, вмешиваться в беснующуюся толпу было себе дороже, но и видеть сожжение живого человека было выше моих сил. Я осмотрела палачей. Вот женщина, седая, которая смотрит на девицу, плачет, но что-то ей яростно кричит. Вот юродивый, который подбрасывает ветки в кострище, а вокруг раскрасневшиеся, возбужденные жители. А это кто? Чуть в стороне, вроде бы и со всеми, но и отдельно стоит дородный черноволосый мужик, он не радуется, но и не плачет, просто ждёт. Староста, поняла я.
Я решительно направилась к нему, мои спутники через секунду окружили меня.
- Уважаемый, мне рабыня нужна, для утех. Есть у вас в деревне? - Постаралась я пробасить.
Мужик сдвинул на бок кепку, почесал макушку, задумался.
- Девку, говоришь... Так у нас рабов отродясь не было... - Продолжал чесать макушку староста, но тут его взгляд остановился на девице в костре. - А что, заплатишь? - Быстро спросил он и начал резво потирать руки.
Я чуть не рассмеялась, у него все мысли были на лице и руках.
- Заплатим. Золотой. - Сообщила я. Мои спутники удивленно посмотрели на меня, как если бы Онни внезапно заговорил.
- Не-е, три! - Начал торговаться староста.
- Один, она уже вся обгорелая, с нее толку-то. Разок мои люди с ней побалуются и она сдохнет. Нет, золотой, не больше. - Я изучающе и недовольно стала смотреть на костер, девчонка уже была в беде, совсем.
Староста, наконец, сообразил. Он кинулся к кострищу, начал ногами разбрасывать головёшки и кричать что-то односельчанам. Сначала люди зло надвинулись на него, потом замерли, и через секунду бросились растаскивать дрова и тушить их. Через десять минут девушку сняли со столба и бросили на землю безвольной куклой.
- Два, два золотых, так и быть! - Староста хитро оглядывался на девчонку и даже облизывался.
- Да за что два, она уже и так дохлая, может её уже хоронить надо? - Я брезгливо посмотрела на пострадавшую.
Староста подобрал живот, резво подбежал к лежащей, и со всего размаху пнул её. Девушка дёрнулась и застонала.
- Вот! Живая и почти здоровая! Два золотых! - Радостно объявил он.
- Живая - да. Но не здоровая, ты же ей кости переломал. Один золотой. Её отмыть, причесать, одеть потеплее и прилично, погрузить на телегу и тогда - два золотых.
- Как с телегой два золотых?! Да телега сама два жёлтеньких стоит! Четыре золотых!
- Четыре золотых - девушка, телега и лошадь. - Я уже, честно, замучилась торговать, ведь местных цен я не знала, но меня удивляло молчание моих спутников.
- Четыре золотых, четыре! - Потрясённо пробормотал староста. - Нет, пять! - Очнулся он, и глаза его жадно-жадно прижмурились.
- Семь и мы берем две хорошие верховые лошади, телегу и ещё одну для нее, и ведьму. - Вмешался, наконец, Неру.
- Как это семь? Десять! - Завопил староста.
Односельчане кругом обступили нас на расстоянии метра и жадно вслушивались. Мне не понравились их изучающие расчётливые взгляды.
- Десять? Да мы в соседней деревне вдвое дешевле купим, да и чище они, ведьмы у них нет. Тьфу-тьфу, у них падре хороший, нужно еще и исповедаться. - И Неру приложил указательный и средний пальцы над бровями и поцеловал их. Толпа испуганно отхлынула.
- Семь, и ты не заезжаешь в соседнюю деревню! Мы тебя тут снабдим едой в дорогу. Хорошо?
- По рукам, - согласился Неру и они со старостой пожали друг другу предплечья выше запястий.
Староста Горанд пригласил в свой дом, самый большой и красивый. Там он поднес нам вино, но никто не стал его пить, сославшись, что путь дальний. Через час нас вывели на крыльцо и вручили двух немолодых лошадок и телегу с впряжённой в нее старой клячей. Девица была умыта, одета и связана. Неру расплатился со старостой и мы тронулись. Я обернулась на беспокоящее меня ощущение, староста сверлил меня недобрым взглядом.
За частоколом мы остановились, и Танве внимательно осмотрел телегу. Потом отошёл, нашёл палку, сделал клин и забил в ось.
- Теперь можно ехать!- Кивнул он нам.
- Они нападут, - констатировала факт Тимиозо.
Танве согласно кивнул головой. Меня посадили на лошадь впереди Тимиозо, а Танве и Ригги уселись на другую, мы тронулись. Старушка-коняга с телегой послушно следовала за нами. Мы ехали часа два, деревня скрылась из глаз, жаворонки звонко выводили трели в поднебесье, ласточки носились по небу, заворачивая виражи до земли, было тепло, хорошо, но Тимиозо внезапно насторожился, напружинился и обернулся.
- Скачут, десятеро. Кони хорошие.- И жёстко усмехнулся.
Мы остановились. Лошадей стреножили, отвели в сторонку. Меня и девчонку затолкали под телегу, спокойно облокотились об неё, стали ждать.
Ещё издалека деревенские мужики стали устрашающе орать, я потихоньку подползла к краю телеги с противоположной стороны от нападающих и выглянула. В шаге от меня в боевой готовности застыл Тимиозо.
Когда первым до нас осталось метров восемь-десять, он встрепенулся и в разбойников веером полетели мелкие лезвия. Первые сразу же попадали, вторая волна, тоже прореженная, попала под мечи Танве и Ригги. Они легко, почти танцуя, короткими росчерками резали нападавших. Через три минуты всё было кончено.