Чужие, из другой деревни, которым мама не смогла помочь, схватили её и поволокли на костёр, сложенный наспех в лесу, обвиняя в колдовстве. И сына прихватили, как бесовское отродье. Мальчишка кусался, сопротивлялся, но что он мог? Ему было всего 6 лет.
Их привязали крепко, маму к столбу, а его, ради потехи, на небольшом поводке. Мама рыдала, просила за сына, но палачи смеялись... Когда огонь подошёл совсем близко и начал нежно лизать ноги своей жертве, мама потеряла сознание, а он, что он мог? От страха уписался, взобрался выше и, практически, сидя на плечах женщины, дальше поводок уже не пускал, тонко выл от ужаса, низко опустив голову, чтобы не смотреть на поднявшуюся стену огня.
Лоло уже ничего не видел, глаза были обожжены, также как и лицо, голова, ног малыш вообще не чувствовал, когда его осторожно сняли сильные и нежные руки. Но каждое движение доставляло ему боль, огонь все ещё жёг его, и он хрипел и бился, чувствуя, как жизнь уходит не каплями, а ручейком. И тогда же ощутив порез около сердца как царапину, забылся в спасительной темной прохладе ничто.
Очнулся Лоло через несколько дней, открыл глаза, и увидел молодую женщину, высокую, темноволосую, с суровым лицом и даже испугался сначала. Она села рядом и начала говорить. Она - Силда, Проницающая тайного. Она спасла его и если он захочет, станет его мамой. И разрешила подумать. Те несколько дней, пока Силда ухаживала за ним, он привык к её лицу, рассмотрел длинные уши, как у рыси, увидел в её сердце доброту и как-то назвал её мамой. Лицо Силды осветилось такой радостью, что он не выдержал, потянулся к ней, обнял и заплакал. Он рыдал о своей безвременно погибшей родной матери, прощаясь с ней, о своём сиротстве и о неизвестном будущем, которое он выбрал. Но Лоло, которого теперь звали Ийзинерутанве, даже не подозревал насколько изменится его жизнь и что он уже перестал быть человеком.
Очнувшись от воспоминаний, Танве увидел, что Ирри спорит о чём-то с упитанным крестьянином, одетым богаче всех остальных. Он шагнул ближе и услышал, что девчонка отчаянно торгуется за рабыню, стараясь не показать, что хочет её спасти. Мгновенно восхитившись её находчивостью, Танве вступил в торговлю.
Выехав из ворот деревни, Танве демонстративно остановил телегу и подробно осмотрел её. Даже и не начиная инспекцию, он мог поклясться, что не далее чем через полмили у неё отвалится колесо. Так и есть! Закрепив ось, он кивнул спутникам, и они поскакали как можно быстрее. Но кони были не так хороши, как хотелось бы. Единственная задача была отъехать подальше от деревни, чтобы расправившись с первыми нападающими, не столкнуться с подоспевшей второй партией. Он уже понял, чем живет деревня - грабежами. Полей вокруг он не было, скотины - тоже, кроме коней.
Бой прошёл быстро, Танве и не предвидел трудностей, но его обрадовало умение наставника девочки метать стрелки. Он вспомнил, как мать сказала, что Тимиозо будет очень интересен им. И ещё появилась мысль просить спарринга у него.
В город успели, как и планировали до заката. Он оставил девчонок с наставником и Ригги, и пошёл закупать провизию. Уже нагрузив телегу и прикупив ещё одну вместе с лошадью и продуктами, Танве шестым чувством почувствовал каплями уходящее время. Эта способность не раз спасала ему жизнь. Он направился к спутникам и сумел их быстро отправить прочь. С каким удовлетворением он слышал, как закрылись ворота, преследователи не успели проскользнуть в них за беглецами, и грубую ругань стражников, не предназначенную для нежных ушей.
Танве усмехнулся, все присутствующие на рынке в одном любопытном порыве повернулись к воротам и жадно вслушивались в крики, не обращая внимания на происходящее рядом. Это дало ему возможность поменять иллюзию. Теперь он стал толстым молодым увальнем с хитрым взглядом, также пришлось поменять вид телег, их конструкции и лошадей. А чтобы совсем сбить всех с толку прикупил две коровы и бычка, причём одна была уже покрытая. Он способностью, полученной от матери, прислушивался к каждой скотине, просматривая её предков. Поэтому он взял этих высокомолочных, с хорошей жирностью, коров и этого бычка, у которого были хорошие задатки, но люди не успели его загубить. Денег уже совсем мало осталось, но он не мог не использовать такую возможность. Танве уже давно задумывался о скотине, но всё не было возможности её привести. Это сейчас они будут медленно идти, и он исполнит свою давнюю мечту. А уж как будет рад Гро и счастлива Дора, эльф улыбнулся.
Когда он перерождался, у них было молоко для него, его доставал Гро. Мать предполагала, что гоблины передают по какой-то таинственной связи его, но это связало их ещё крепче, гоблинов и эльфов. И только потом подросший Танве узнал, что гоблины сами любят молоко до дрожи в коленках.
Он вздохнул и направился в те ворота, в которые они въехали в город. Как он и предполагал, в нем не узнали беглеца, да ещё и следующего в обратном направлении. Танве направился по бездорожью, по траве, пока было светло, к лесу, а там уже по кромке пошёл в сторону своих спутников.
Темно, приходится идти совсем медленно, животные устали, хотят спать, а он их тянет вперёд. У него в голове светился огонек, словно метка о местонахождении друзей. Друзей? Танве чувствовал, что он уже может так назвать Ирри и Тимиозо. А вот с Ригги было пока не понятно. Чтобы не выдать себя, Танве напустил безмолвие и так шел, и шел, терпеливо подгоняя скотину.
Вот метка, но никого нет. Танве остановился, стреножил лошадей первой телеги, и опустился прямо у их ног, нужно было хотя бы час поспать.
Иррьен.
Проснулась я резко, будто мне по щеке ударили. Открыла глаза, темно, Онни пыхтит, а с другой стороны от него прижалась Тиирунья и крепко спит, тихонько посапывая. Я отползла от них и встала. Было тихо, но где же Ригги и Тимиозо? Закрыла глаза, постаралась охватить картинку на слух и внутренним зрением. Лес, только лес, я начала поворачиваться по оси и увидела светлячок, открыла глаза, его нет. Странно, шифруются что ли?
Так, идя с закрытыми глазами на свет, я передвигалась от ствола к стволу, через каждый шаг ловя руками шершавые стволы. Хорошо, что они были голые, без ветвей внизу. Вот и огонёк. Что это, лошади? Я подошла к ним и чуть не наступила на лежащего под их ногами... Танве! Он спал, подложив ладони под щёку, как частенько спят дети. Я обошла телеги, к последней были привязаны две коровы и бычок. Они грустно посмотрели на меня, пришлось поработать. Я нарвала травы и положила перед каждым небольшой стожок, к чему скотинка сразу же и потянулась. Бедные, голодные, Танве торопился, не дал вам поесть!
Эта мертвенная тишина пропала и появились звуки ночи: шелест листвы, редкое чивканье птиц во сне, и какой-то шум в городе. Я встала и направила все свои мысли туда. Город должен спать, по идее. Но там наблюдалось какое-то оживление. Не по нашу ли душу? Я начала тихонько будить Танве.
Мы идем, держась за край телеги. Тимиозо впереди, и почему я не удивлена тому, что он видит в темноте? За ним Танве, тоже не слишком спотыкающийся, тянущий лошадей под уздцы, меня и Тиирунью посадили на первую телегу, рядом шёл Ригги, думаю, следил, чтобы я не выпала.
Когда мы сделали краткую остановку, Танве и Ригги поменялись местами. Теперь наш проводник шёл рядом со мной. Я повозилась, достала из свёртка цупы и предложила Танве. Он быстро сообразил, а может, просто сильно проголодался. Так я и вкладывала ему куски в руку, когда он её протягивал. Наконец, мы дошли и до мяса, я себя похвалила, что прихватила-таки сначала отложенный мною хлеб. Когда у меня уже опустела моя заначка, Танве тихо спросил, нет ли воды. Ага, как же! Я протянула наполовину опустевший бурдюк.
- Спасибо! - Сказал он, но я почему-то была абсолютно уверена, что Танве широко улыбался в этот момент.
Тиирунья сидела рядом, почти прижимаясь ко мне. Она не истерила, не задавала лишних вопросов, поэтому я понемногу привыкала к ней. Может, она вместо служанки эльфам пригодится?