Иногда Гарри казалось, что ровесники на него поглядывали не только заинтересованно, но и с презрительной насмешкой, словно подозревали в наличии постыдных тайн и секретов, в ненормальности или и вовсе в идиотизме. Отношения между учащимися разных факультетов на старших курсах кардинально отличались от тех, к каким привык Гарри. Стойкая и весьма ощутимая изоляция ото всех после четвертого курса не дала ему возможности постепенно свыкнуться с тем, что все изменится. Он и раньше, конечно, замечал, что старшекурсники никогда не вмешивались в их детские свары со слизеринцами, но теперь ему все же было не очень легко принять, что Поиск заставлял всех забыть о принадлежности к определенному факультету – теперь бал правили гормоны и жажда секса.
Жажда секса. Да, именно так Гарри воспринимал постоянную тягу ребят менять партнеров и предаваться разврату, как сказала бы его тетка. Но то ли его затянувшаяся депрессия, во время которой он узнал о таких отношениях между молодыми волшебниками, то ли магическая природа его собственного существа повлияла, но Гарри воспринимал любовные игры, как что-то само собой разумевшееся, находя порой их даже красивыми и приятными для разглядывания. Что уж говорить о том, что после знакомства с Алексом он и вовсе стал смотреть на «занятия в кустиках» как на некоторый стимул для собственного либидо, хотя сам и не спешил присоединяться к когорте ведущих Поиск.
Правда, в последнее время Гарри, казалось, стал замечать кое-какие закономерности в составлении пар, искавших сексуальных удовольствий на свежем воздухе. Но отмечаемые им отклонения от выстраивавшейся у него системы не давали сосредоточиться и серьезно задуматься над этим вопросом, заставляя отбрасывать мысль о том, что все действия студентов, совокуплявшихся под его окошком, подчиняются какому-то закону. А возможно, и не одному.
***
В этот вечер Гарри после ужина был немного возбужден, потому что Джинни снова села в Большом зале рядом с ним и развлекала пустой, но приятной болтовней: о квиддиче и сексуальном подтексте этой игры; о сплетнях девчонок, обсуждавших способности ребят удовлетворять их потребности; о своей новой ночной рубашке, которая плохо сочеталась с цветом ее тела. При этом она, чтобы показать ему свою кожу, сначала чуть не до локтя подняла рукав, а затем, осторожно оглянувшись по сторонам, нарушая правила, под столом слегка распахнула полы мантии над коленями. На удивление, юбки на ней не оказалось, так что Джинни заодно познакомила и с цветом своих трусиков – ярко-персиковых, приковывающих внимание. Вот поэтому, поев и вернувшись в корпус высшей школы, Гарри отправился в заброшенный коридорный тупик с окошком – ему срочно требовалось немного сбросить напряжение. А где это лучше всего сделать? Конечно же, там, где есть дополнительный стимул в виде резвившейся очередной парочки.
На улице уже сгустились сумерки, но это не стало преградой для двух героев очередного «фильма» для Поттера, наколдовавших себе не только удобный коврик, но и вместо обычного в таких случаях слабенького Люмоса несколько негасимых огоньков вокруг, создавая приятную интимную обстановку даже среди кустов падуба и орешника. Каково же было удивление Гарри, удобно устроившегося на широком подоконнике, когда перед взглядом мелькнули те самые ярко-персиковые трусики, которые так его завели во время ужина! По большому счету Гарри никогда особо не присматривался к лицам тех, кто занимался сексом на улице возле стен замка. Ему нравилось следить за картинкой в целом, не слишком детализируя увиденное, за исключением разве что минета, который завораживал его видом нырявшего в рот члена. Вот и сейчас, только зацепившись взглядом за цветные трусики, болтавшиеся на щиколотке девушки, Гарри неосознанно пристальнее к ней пригляделся. Несомненно, это была Джинни. Пара расположилась боком к тайком наблюдавшему за ними Поттеру, поэтому он, благодаря устроенной ими иллюминации, смог достаточно хорошо рассмотреть обоих партнеров – Джинни Уизли и Драко Малфоя.
Еще год назад такое показалось бы Поттеру невозможным, но к этому моменту он уже смирился с тем, что члены у слизеринцев были ничуть не хуже, чем у гриффиндорцев, так же как и доступность девушек не зависела от того, на каком факультете они учились. Хотя насчет девушек сложно было все определенно сказать. Мысль Гарри по этому поводу и в этот раз, как всегда, так и не успела оформиться полностью. Малфой, до этого двигавший рукой под юбкой вставшей на четвереньки Джинни и по-хозяйски похлопывавший ее другой ладонью по попе, слегка отстранился от нее и распахнул свою мантию. Через пару секунд в свете немеркнущих огоньков, круживших вокруг парочки, Гарри увидел его член: идеально прямой, достаточно толстый, с яркой головкой и внушительный по длине. Это зрелище заставило дыхание Поттера участиться. Пожалуй, впервые он так четко соотнес действие, вид органа и человека, которому тот принадлежал. Да, такой член Гарри не против был опробовать и своей задницей. Эта мысль вынудила его стянуть брюки пониже и, по-быстрому выдавив себе в руку немного лубриканта, при этом стараясь не сильно отводить взгляд от окна и следить за событиями на площадке, ввести в себя палец – резко, чтобы почувствовать небольшую боль, ослабившую накатившее штормовой волной возбуждение, от которого перехватывало дыхание.
А тем временем Малфой приподнял край юбки Джинни, забросив его ей на спину, и прошелся еще раз рукой по ее телу: от поясницы вниз между белыми кажущимися перламутровыми ягодицами, задержался на несколько секунд, шевеля пальцами в завитках волос, тем самым заставив Джинни расставить ноги пошире, затем вверх, лаская упругие половинки, и снова вниз. Гарри почти никогда раньше отождествлял людей, занимавшихся сексом, за которыми он подглядывал, со своими знакомыми. Поэтому сегодня восприятие разворачивавшейся за окном сцены произвело на него невероятно сильное впечатление, словно он впервые наблюдал за эротическими играми, а все, что видел там раньше, стало походить на блеклые страницы затасканного журнала для мужчин.
Он не отводил глаз, следя за тем, как Малфой резким движением головы откинул челку с лица в сторону, чтобы не мешала ему следить за собственными действиями. Джинни оглянулась, подарив Драко милую улыбку, и что-то ему сказала, облизнув губы, отчего тот, усмехаясь, потряс головой и часто задышал через рот, явно сдерживаясь от немедленных действий. Гарри смотрел на покрасневшие губы Малфоя, на призывные жесты Джинни, и ему до умопомрачения хотелось оказаться рядом с ними, чтобы и ему перепало хоть немного от этих неприкрытых искренних эмоций и желаний. Драко притянул Джинни к себе ближе, и край так и не снятой им мантии прикрыл от взгляда Гарри подробности проводимых манипуляций. Поттер от досады даже вздохнул и подумал: «Не мог Малфой другой рукой работать? Лишил самого интересного». Но и без детального рассматривания соития член Поттера стал уже каменным, а в анусе двигались два его пальца, скользя все быстрее и резче. Мантия-невидимка, прижатая плечом к стеклу, норовила соскользнуть, и Поттер отвлекся на то, чтобы ее поправить, оставив для этого на несколько секунд без внимания жаждавший разрядки орган. Зато взгляд прикипел к тому, как выгнулась спина Малфоя, как размеренно двигались его ягодицы, толкаясь в Джинни, которая уже одной рукой потянулась к собственной промежности, скорее всего, энергично помогая себе достичь вершины удовольствия.
Гарри, убедившись, что мантия-невидимка хорошо держится и не слетит, если он немного активнее примется удовлетворять свои желания в стремлении достичь оргазма, уделил максимум внимания парочке под окном. Малфой ухватил Джинни за талию двумя руками и теперь размеренными толчками входил в нее. Он запрокинул голову и зажмурился. Невольно приоткрытый рот красноречиво демонстрировал, насколько ему приятно то, что сейчас происходило с ним. Джинни тоже выглядела потерянной в своих ощущениях: лицо покраснело от притока крови, рука, не участвовавшая в процессе удовлетворения, намертво уцепилась в край наколдованного коврика. Их общие движения становились быстрее, чаще, резче.