– Какие картины? – сразу заинтересовалась Трин.
– Приглядись.
Она подошла ближе, оттолкнув разбитый кирпич. Солнце утром светило в окна в другой части дома, поэтому здесь было темновато и пришлось напрячь зрение. Когда же Трин разобрала, кому принадлежат бледные фигуры, то охнула.
– Старый пантеон?
– Приятно, что ты еще помнишь историю, – усмехнулся дядя.
– Это моя работа, – Трин обиженно сложила на груди руки. – Невозможно шесть лет рыскать по храмам, не разбираясь в религиях – неважно, старых или новых. На окраинах империи, представьте себе, сотнями цветут разнообразные культы.
– Могу тебя заверить – скоро в моду стремительно войдет еще один. Боюсь, зловещий и кровавый. Можешь вспомнить, что это за бог?
Дядя тоже подошел к фреске и указал на изображение черноликого мужчины в одежде цвета ночи. На лбу у него сияла корона из звезд – красивая и романтичная картина, если не учитывать, что он стоял на горе из мертвецов.
– Ниртал Свет-во-тьме, – ответила Трин. – Бог смерти, покровитель мертвых. Ему поклонялись как покровителю не только подземного мира, но и некромантии. С тех пор как Чета его убила, достоверные упоминания о некромантах в истории не встречались ни разу, хотя в простонародье сказки о живых мертвецах ходят до сих пор. Частично функции Ниртала взял на себя Лорд-стоик – он следит за тем, чтобы после смерти людей их души не бродили по миру, как это было в старой империи, а попадали на суд к Чете.
– Все верно, как по учебнику, – похвалил Каллиус, и Трин от этой похвалы почувствовала себя странно – словно ученица, которая хорошо вызубрила урок.
Ей стало одновременно приятно и мерзко от этого ощущения. Не для того она обошла половину Элантия, чтобы заработать пару одобрительных слов от человека, который убил ее отца и старшего брата.
– Ниртал мертв уже тысячу лет, – резко произнесла Трин. – Его имя помнят только ученые, которые интересуются периодом войны богов. К чему вы мне его показываете?
– В Нортенской провинции недавно кто-то начал устанавливать небольшие дорожные святилища в его честь.
– Это доказывает лишь то, что у северян не все в порядке с головой. Поклоняться мертвому богу нет смысла. Он не ответит на молитвы, никого не покарает и не одарит.
– Если бы все были такими же практичными, как ты, у наших жрецов были бы серьезные проблемы с набором паствы, – по-стариковски сварливо проворчал дядя. – В твоем заключении есть один большой изъян: в легенду об убийстве Четой и святой семеркой старого пантеона, судя по всему, закралась ошибка. Во всяком случае, Ниртал не очень-то похож на мертвого. Какое-то время назад от жрецов на Севере начали поступать сообщения, что они ощутили пробуждение некоего могущественного существа.
Она пожала плечами.
– Я шесть лет получаю такие сообщения целыми грудами. До вчерашнего дня они не подтверждались. Вернее, подтвердилось всего одно, только оказалось не тем, чем мы думали.
– Да, – Каллиус вновь сцепил руки за спиной и посмотрел Трин в глаза. – Поэтому через три дня я отправлю тебя в Нортенскую провинцию. Ты должна разобраться в том, что там происходит.
– Разобраться? – она вытаращилась на дядю. – Одна неудачно закончившаяся встреча с племенным богом не делает из меня эксперта по древним богам! Да я и о нортенцах ничего не знаю! У вас там какие-то жрецы – неужели нельзя заставить их в этом копаться?
– Мне важно, чтобы этим занялась ты, – отрезал император.
Заметив, как она сразу окостенела и отстранилась, он вздохнул и заговорил гораздо более мягким тоном.
– Дражайшая моя племянница, как ты думаешь, зачем я на самом деле отослал тебя шесть лет назад из Корсулы?
– Чтобы я по примеру отца не организовала мятеж прямо у вас под носом, – холодно ответила Трин.
Он поморщился.
– Нет. Девочка моя, задумайся вот о чем. У меня было двое доживших до взрослого возраста детей, двое возможных наследников. Дочь нечаянно выпила предназначавшийся мне яд и погибла вместе с нерожденным ребенком во чреве. Сын поехал подавлять мятеж, ввязался в бой и погиб, оставив после себя единственного ребенка – моего внука. О состоянии его разума тебе известно. Ему скоро двадцать лет, а он пускает слюни и мочится в штаны. Править империей он не в состоянии, поэтому его держат во дворце недалеко от Корсулы, чтобы он поменьше попадался сановникам на глаза и те не подозревали, насколько все плохо.