Растрепанная девушка показала ему нож на поясе.
– Я знаю, что делают с женщинами после боя. И неважно, одной они с тобой крови или нет. Больше… – она осеклась и посмотрела на младшую подругу. – Мы с Тэниру не будем обузой.
Та смотрела в пол. У старшей, наоборот, бегали глаза.
Обе лгут, сделал вывод Арн. Только первая – словами, а вторая – молчанием. Что-то они такое натворили в замке, что Гален, узнав об их существовании, не обрадуется. Еще и это имя – Тэниру – даже близко не нортенское. Горское, может быть? Но внешность у нее была совершенно обычной для провинции: тонкие светлые волосенки, бледная кожа, на щеках веснушки. Цвет глаз разобрать не получилось – взгляд от земли она так и не подняла.
– Ну а ты?
Он повернулся к последнему – молодому нортенцу, который успел забрать у мертвеца боевой топор, перчатки и теперь цеплял на себя шлем. Надо сказать, без особого успеха. Хотя плечи у слуги были широкими и крепкая фигура намекала на привычность к тяжелому труду, с воинским искусством он тоже был знаком в лучшем случае понаслышке.
Перед тем как ответить, парень украдкой бросил взгляд на старшую из девушек. Влюбленный – с этим все ясно.
– Надеюсь, пригожусь, – уклончиво сказал он. – Вы нас как, через ворота поведете?
Арн чуть не рассмеялся.
Ворота! Да снаружи уже шел бой. Кто станет открывать их ради горстки слуг-беглецов, когда крепость грозят захватить враги?
– Нет, вас там только на куски порубят. Если кто-нибудь знает другой путь наружу – говорите сейчас.
– Погреб, – шепотом, будто исповедовался, сообщил имперец. – Там у лорда Ульфара потайной коридор. Он рассчитывал сбежать через него, если замок осадят. Но я слышал, вы сказали, что он уже мертв.
– Мертв, – кивнул нюхач. – В этом нет сомнений.
Он последний раз посмотрел на собравшихся вокруг него людей, потом – на меч в своей ладони. Та слегка подрагивала от усталости.
– Я не могу обещать, что со мной будет безопаснее, чем если бы вы остались здесь, – признался Арн.
– Мы понимаем, – ответил имперец, и впервые в его голосе прозвучала решительность.
– Тогда веди вниз.
14. Арн
Идти не пришлось далеко – лестница в погреб находилась в том самом боковом коридоре, где прятались Арн и Беран перед нападением на мятежников. Шум схватки во дворе сюда почти не доносился. Сбивающееся дыхание испуганных слуг и всхлипывания девочки звучали гораздо громче.
Арн шел впереди, почти наравне со слугой-элантийцем, насколько это мог позволить узкий коридор, однако постоянно оглядывался назад. Его тревожило то, что с верхних этажей не спустился никто, кроме арбалетчика, убитого Бераном. Разве Гален не должен быть там? Такого дорогого гостя наверняка разместили в главном здании, недалеко от покоев Ульфара. Даже если самого Галена здесь нет, где убийцы, зарезавшие хозяина замка?
Нюхач беспокоился об ударе в спину, который он не смог бы предотвратить, идя впереди. Но и возвращаться в хвост было опасно – изменники тоже могли знать о потайном ходе и охранять его. Тогда, наоборот, придется из хвоста бежать вперед, проталкиваясь через растерянных слуг. Небольшой отряд беглецов замыкали растрепанная девица с ножом в руках и влюбленный в нее юнец с топором, но положиться на обоих было нельзя. Никто из них не боец, они полягут в первые мгновения боя.
Арн разрывался. Такая ответственность была для него непривычной. Он много лет вел свой тихий бой в одиночку, не признавая ни напарников, ни учеников и подчиняясь лишь Магнасу. Профессия нюхача и не подразумевала иного. Он разыскивал не обычных преступников, а тех, кто перешел дорогу наместнику и теперь скрывался. За такими и нельзя было высылать крупные отряды. Это всегда была шпионская работа, в которой можно было доверять только себе одному.
Последний раз Арн вел в бой целый отряд больше десяти лет назад. Нортенская война только началась, и отец выслал его на помощь дальнему родственнику, чьи владения лежали рядом с границей.
Арн до сих пор хорошо помнил, как все закончилось. Битва была проиграна. Умирающие стонали, плакали раненые лошади, над ними уже собирались хрипло каркающие вороньи стаи. Из его отряда – пятидесяти человек – вместе с ним выжил едва десяток. И он, сопляк, шатаясь, стоял на поле, усеянном мертвецами. Запах смерти, отчаяния, неизбывной боли сбивал его с ног. Это был первый раз, когда он почуял столько страшных эмоций разом, и они его парализовали.