Иначе, как судьбой, эту забавную случайность и не назовешь!
Несмотря на небывалое везение, которое привело Тэниру к искомому, она решила, что раскрывать себя еще рано. Люди слишком хрупки, а Арн вдобавок и не подозревает о том, что он Элларин. Надо подождать. Подтолкнуть. Пусть он как бы сам все выяснит – это будет залогом того, что он не возненавидит тех, кто его привел к осознанию собственного долга. Настоящего долга, а не всей этой человеческой чуши с вынюхиванием и выслеживанием предателей для наместника. Тэниру не собиралась действовать так же грубо, как Ниртал и его игрушки – настолько же лишенные изящества, насколько и их бог.
Девочка-не-девочка, сидящая на лошади, вдруг вспомнила мага в погребе – одного из прислужников Ниртала. На самом деле этот человек ее удивил. Слишком уж он был непохож на других марионеток черноликого бога. Обычно Свет-во-тьме выбирал себе слуг… попроще. Таких, какими легче управлять.
А значит, немертвый маг и Ниртала еще удивит.
Она хотела бы за этим понаблюдать. Провал бога доставит ей удовольствие. Но, в конце концов, цель ее состояла в другом и была важнее всего остального.
Поэтому пока что Тэниру улыбалась, склоняясь над дремлющей малышкой – и окружающие думали, что это умиление над ребенком. Она куталась в плащ Хеда, чтобы никто не заметил огромную татуировку у нее на груди, – и окружающие считали, что ей зябко на холодном ветру.
Пусть никто из смертных не понимает, что история впервые за тысячу лет наконец-то свернула на правильный путь.
17.1. Дэйн
Солнце медленно поднималось над Далертским замком, будто оттягивая момент, когда наконец придется заглянуть за крепостные стены и узреть случившуюся ночью бойню. Дэйн отдыхал, опираясь на колонну каменной галереи, и смотрел, как мятежники самых низких званий занимаются неприглядной работой – перетаскивают трупы из разных уголков замка и сваливают в общую груду во дворе.
Жертв Голоса бога было много: не только стражники, которые поклялись защищать хозяина замка, но и слуги, мирно спавшие в своих кроватях и не подозревавшие, что на них обрушится магия. Погибли превосходные лошади из конюшни Ульфара, попавшие под удар, и часть животных со скотного двора. Полчаса назад маг наблюдал картину, которую счел бы забавной, если бы она не была горькой. Квартирмейстер Галена бегал по всему замку и ругался, потому что выживших оказалось некому накормить. Поваров вместе с поварятами накрыло пением Эйда, и при всем богатстве вытащенных из погреба припасов готовить еду было попросту некому. К котлам все же кого-то приставили, но эта ситуация прекрасно доказала, сколько в плане Галена недостатков.
А ведь Дэйн говорил ему, что так будет. Что магия Эйда не разбирает, кто на стороне мятежников, а кто нет. Голос бога косит всех подряд. Они продемонстрировали действие дара, но это не убедило лорда воздержаться от его применения. Он не захотел даже направить этот дар – выбрать такое время и такое место, где он нанес бы меньше вреда. Ему нужен был масштаб – одним махом выкосить всех защитников замка. И Гален получил, что хотел.
Только вместе с защитниками за Грань отправились еще и те повстанцы, которые не успели вовремя отсюда убраться. Дэйну, в общем, на них было плевать – всех предупредили, что замок заполнит смертельное колдовство. Не бывает таких войн, в которых часть армии не попадала под стрелы своих же лучников. И это были действительно шальные стрелы. Но прислуга, кони, скот… В этих жертвах не было никакой необходимости.
Зато Голос бога так или иначе слышал весь Далерт. Когда был взят замок, стража в остальном городе большей частью побросала оружие и сдалась. Горожане сидели по домам, не высовывая носа на улицу, хотя день уже наступил и пора было доить коров и заниматься другими насущными делами.
Дэйн смотрел на светлеющее небо и ждал, когда же над зубцами появится солнце. Холодная кожа мертвеца жаждала встречи с теплыми лучами. А был ли прав Гален, позволив умереть такому числу сородичей, покажет время.
Рядом раздались шаркающие шаги. Возле колонны встал зевающий Эйд. Брат страшно устал за ночь и пытался поспать, но, видимо, не удалось. В руках он держал стамеску и очередное поленце. Оглядевшись, Эйд не нашел ни скамьи, ни лавки, и потому устроился прямо на паре окоченевших трупов.