В столовом зале родового поместья Сигмаров звонко стучали о глубокие тарелки серебряные ложки. Двое человек жадно ели. Третий, самый старший, сидел во главе длинного стола и, сложив на груди руки, наблюдал за остальными.
Изрезанное морщинами лицо Треварда Сигмара дополнительно искажалось поджатыми губами. Отец не пытался скрыть, что он недоволен. Однако Арн, доедая густую похлебку, думал не о родительском гневе, а о том, что не дай боги ему через двадцать лет оказаться похожим на отца. Нюхач темными волосами и стройностью пошел в мать, родившуюся в Баркале, бывшем соседнем королевстве, а теперь тоже одной из провинций империи. Тем не менее внешность по большей части Арн унаследовал от отца. Тот хоть и сохранил с возрастом аристократическую стать, но это лицо…
Впрочем, Тревард Сигмар редко бывал доволен. Сын не помнил, чтобы отец хоть когда-нибудь улыбался. Ну, разве что когда его хваленые породистые кобылы наконец-то дали приплод?..
Хотя нет, вряд ли. Тогда отец начал сразу же прикидывать, сколько за них можно выручить, и ему было не до улыбок.
– Людей, которых я привел с собой, уже кормят? – спросил Арн, пока разжевывал жилистый кусок мяса, попавшийся в похлебке.
– Они поедят после вас, на кухне, – ответил Тревард.
Сын поставил тарелку с недоеденным ужином на стол и хмуро посмотрел на отца.
– Они замерзли и изголодались. Если у тебя на кухне так мало места, чтобы они могли поесть прямо сейчас, пока твоя повариха разогревает еду, пригласи их сюда.
– Не сомневаюсь, что ты не видишь ничего плохого в том, чтобы есть за одним столом со слугами, – заворчал тот, но поднялся и вышел из столового зала.
Арн надеялся – затем, чтобы наконец-то распорядиться насчет слуг.
Им пришлось идти до поместья почти весь день, хотя они рассчитывали на половину. А ведь у них почти не было с собой припасов – по крайней мере, не на такую ораву, и большинство из-за побега оказалось одето слишком легко для промозглой весенней погоды. На солнце, возможно, и было тепло. Но отряду пришлось сторониться дорог, а топать по лесу, когда в нем не до конца сошел снег, – то еще удовольствие. Чем быстрее всех накормить и пустить в тепло, тем меньше будет шансов, что кто-то из них заболеет и сляжет с лихорадкой. А это никому не нужно.
Как только пожилой лорд покинул зал, Беран, который усиленно старался изобразить хорошие манеры, поменьше хлюпать и не глазеть по сторонам, расслабился. Он обхватил тарелку обеими руками, поднес ко рту и принялся пить похлебку прямо так. В то же самое время мальчишка пытался еще и вертеть головой, разглядывая зал.
Арн усмехнулся. Род Сигмар не уступал роду Кадлин в древности и количестве славных побед. А вот с богатством все было не так однозначно. Когда-то Сигмары обладали внушительным состоянием, но за последние десятилетия сильно обеднели. Треварду даже пришлось заняться торговлей – так он и познакомился с очаровательной девушкой из благородной баркальской семьи, которой задорого продавал нортенских боевых коней.
Предки Берана, наоборот, не очень успешно зарабатывали состояние. Все изменилось уже на памяти Арна. Так что мальчишка наверняка вырос в роскоши, но судя по тому, с каким интересом он разглядывал фрески на стенах, его привлекало чужое славное прошлое.
А в старом доме Сигмаров, которому исполнилось несколько веков и который с течением времени больше стал напоминать крепость, чем главное здание поместья, все об этом буквально кричало. Фрески под сводчатыми потолками изображали победы, одержанные представителями рода. На почетных местах были выставлены доспехи и оружие знаменитых предков. Каждое свободное пространство украшал фамильный герб – щит на зеленом поле.
Арна эта выставленная напоказ гордость раздражала. Деяния предков не помогли выиграть Нортенскую войну или сохранить мошну тугой. В лучшем случае победой в какой-нибудь там замшелой битве можно было козырнуть при разговоре с другими аристократами, хотя обычно это вызывало ощущение неуместности или брезгливости – в зависимости от того, насколько жалок был хвастающийся. Увы, но подвиги прародителей не определяли, какими будут их потомки. А с приходом имперцев, для которых чужие победы, случившиеся много веков назад, были пустым звуком, вся эта гордость потеряла любой смысл.
Подумав об имперцах, Арн вспомнил о более насущных вещах – о том, что Беран оказался магом. Это следовало обсудить с ним как можно скорее, однако возможности за весь день не преставилось. Каждый миг рядом находился кто-то из беглецов, а мальчишка явно не желал раскрытия своей тайны. Потому молчал и Арн.