С верхних этажей инсул на прохожего, конечно, могли нечаянно вылить ведро помоев. Если такое происходило, то это было неприятно. Но все равно и близко не могло сравниться с опасностью попасть под сель или лавину.
Трин вела коня под уздцы и куталась в меховую накидку. Нортенцы говорили, что в горах уже давно наступила весна, и она очень теплая, хоть и поздняя. Вчера шел дождь, и к утру каменистая дорога покрылась тонким ледком. Если это – теплая весна, то Трин не представляла, какой тогда должна быть холодная. Птицы на лету не замерзают – уже здорово, что ли?
После жаркого Нунука холод гор казался особенно жестоким. Согреться не получалось ни у костра, ни в объятиях Далла. Да и к тому же это случалось все реже, потому что уединиться в походе было негде, а Трин не хотела раздражать отряд. Построить бордели возле узких горных троп пока еще никто не додумался. Снимать с мужчин недовольство было некому, а она хорошо знала, чем это чревато. Да, в отряде еще присутствовала Вета, но она упорно не замечала интерес противоположного пола, игнорируя даже крутящегося вокруг нее молодого кузнеца по имени Хед. А Тэниру была еще мала, вдобавок глаз не спускала с Арна. Словно бы он ей отец. Во всяком случае, заподозрить влюбленность было сложно. Ей тринадцать, ему под тридцать. Разница слишком велика.
Сам же Арн… Трин до сих пор не знала, как к нему относиться. Невзирая на дикие слухи о том, что этот человек подлец и едва ли не людоед, он оказался порядочным человеком и хорошим воином – в этом убедился весь отряд во время стычек с мятежниками. Нюхач в одиночку перебил половину врагов, а потом скромно сообщил, что просто почуял их действия. А так никакой его заслуги в этом нет. И дерется он, если честно, не очень.
Да, разумеется.
У Далла в тот момент рот как открылся, так и не закрылся.
И все же Арн вселял в племянницу императора тревогу. Иметь под своим началом человека, который чувствует каждую твою ложь, каждое твое сомнение…
«Это называется обычная ответственность командира. Которую ты, к слову, отказываешься принимать», – заметил ехидный голос в голове.
«Я отказываюсь принимать не ответственность, а твою силу».
«Да? А кто на целые сутки закрылся в своих покоях во дворце и смотрел в потолок, потому что испугался стать императрицей?»
На это Трин ответить было нечего, поэтому она только зло зашипела. Голос в голове расхохотался в ответ.
– Что случилось?
Сбоку пристроился Далл. Он тоже шел пешком. Ехать верхом на покрытой наледью тропе было опасно, поэтому сегодня семенила рядом с лошадью даже Тэниру, которой обычно позволяли остаться в седле.
– Ничего, – соврала Трин. – На острый камешек наступила.
– А. Будь осторожнее, – улыбнулся он и пошел дальше, к голове их маленькой колонны, которую сегодня возглавил Арн.
Племянница императора со вздохом посмотрела любовнику вслед. Вот из этого и состояли их последние дни: ничего не значащие, пустые фразы, мимолетные улыбки, слабые касания. Вопреки собственным желаниям, Трин не пыталась расширить этот скромный «ассортимент» взаимодействий.
Надо было сказать Даллу о том, что она теперь наследница престола. Надо. Да только у нее до сих пор не поворачивался язык.
Императрица не имеет права спать с лейтенантом гвардии. Даже с капитаном, хотя такое повышение Даллу не грозило, поскольку у него нет благородных корней. Императрице нужен богатый, знатный муж, желательно входящий в императорский совет, и законные дети, сходство которых с отцом никто не сможет подвергнуть сомнению.
Когда она родит двух-трех наследников, чтобы один из них наверняка унаследовал трон, тогда уже можно будет задумываться о лейтенантах гвардии – с условием, что об этом никто не узнает. Но Далл не станет столько ждать.
Да и она не сможет после такого смотреть ему в глаза.
Поэтому Трин плелась в хвосте отряда и тихо ненавидела Нортен и горы, как будто это они были виноваты в ее бедах.
22.1. Трин
Через час после рассвета идти стало легче – сквозь дымку проглянуло солнце, и наледь растаяла. А скоро и Арн увел их в сторону от тропы, задумчиво сказав, что что-то учуял.