Он направился к глубокой выемке между скалами, которые сходились в этом месте острым углом. Сначала Трин показалось, будто это рукотворная впадина – ее стены были подозрительно ровными, но потом она в этом засомневалась. Здесь не было ничего, кроме зеленой травки на тонком слое земли. Зачем кому-то придавать такую форму куску горы?
Место было неудачным для остановки – эдакий угол, из которого будет непросто выбраться, если на них нападут. Однако Нюхач – какое же все-таки это было грубое прозвище для аристократа – подошел почти вплотную ко взмывающим ввысь скалам и замер.
– Здесь, – объявил он, всматриваясь в почву под сапогами. – Человек, которого ты ищешь, Трин, был ровно в этом месте, но я почти не чую его запах.
– Из-за минувших месяцев? – уточнил Далл.
– Нет, все перебивает другой запах. Я бы сказал, что это мертвечина, но у нее привкус магии. Если у этих скал с помощью чар не перебили маленькое войско, то Ниртала пробудили именно здесь. Он ведь бог мертвых и покровитель некромантов, верно?
– Верно, – Трин подошла ближе и осмотрела площадку.
Ничего интересного там не было. За несколько дней в горах отряд прошел с добрый десяток таких, а то и больше. Чахлые кустики, поросшие мхом камни – вот и весь пейзаж.
– Ты не ошибся, Арн? Я не вижу вокруг ничего достойного внимания.
– Кости, – Тэниру указала на один из тех кустиков, которым Трин не придала значения. – Смотрите, через них пророс можжевельник, поэтому их плохо видно.
Первым над ними склонился Фалант, стоявший ближе всех.
– Детские. Но они здесь дольше полугода, раз через них успел прорасти куст. Он мне почти по колено в высоту. Это два-три года по меньшей мере. Может, и больше. Как быстро растет можжевельник, кто-нибудь знает?
Отряд собрался вокруг останков. Беран, глянув на желтоватые кости, торчащие из полинялой меховой одежды, тут же позеленел, что-то пробормотал и отошел подальше. Поплохело и Вете, когда она склонилась над трупиком ребенка. Однако девушка сдержала рвотный позыв и лишь нервно схватилась за прядь своих длинных светлых волос.
– Маг ошибся. Это молодой куст. Его, наверное, вырастили с помощью магии. На нем еще даже никогда не раскрывались листья. В этом клянусь Четой. Я училась у… как это по-элантийски…
– Знахарки? – подсказал Арн.
– Да, у знахарки.
– Это мальчик, – тихо сказал Далл. – Из племени урхатов, судя по вышивке на парке. Плоть еще не до конца разложилась. Думаю, его сюда привели зимой и убили. Он пролежал какое-то время под снегом, поэтому так хорошо сохранился. Но это не объясняет проросший сквозь него куст и то, что тело совсем не тронуто дикими зверями.
Трин тоже наклонилась и сразу отдернулась при виде гнилого, почерневшего мяса. За шесть лет вдали от Корсулы она привыкла ко многому, но не к такому. Постояв немного с закрытыми глазами, племянница императора заставила себя еще раз всмотреться в то, что еще полгода назад было человеком – ребенком, демоны побери тех, кто с ним это сделал.
– Можжевельник – погребальное растение, частый элемент похоронных церемоний, – заставила себя проговорить она. – Символ смерти и загробной жизни. Он пророс сквозь сердце мальчика, видите? Боюсь, это ребенок, которого урхаты продали в рабство нашему путнику, и тот его не просто убил, а принес в жертву. И главное, что Ниртал ее принял.
– Но почему именно в этом месте? – Далл еще раз непонимающим взглядом окинул скалы. – Ни храма, ни статуи Ниртала я здесь не вижу.
– Эй! – окликнул их Беран. – По-моему, за камнем что-то есть.
Юноша отошел к отвесной скале и оперся на валун, чтобы справиться с головокружением. Теперь он изучал что-то на земле прямо под гигантским осколком породы. Когда отряд приблизился к нему, Беран указал на глубокие борозды на земле.
– Валун недавно двигали. Мне кажется, за ним пещера или что-то вроде того. Вон там, в углу, видна щель в горе.
– Пещерный храм? – предположила Трин.
– Или склад урхатов, – пожал плечами Арн. – Горцы постоянно воюют между собой. Чтобы спасти от набега хотя бы часть запасов, они прячут их в пещерах или небольших выемках, а потом заваливают вход камнями.
– Почти как белки, – пробормотал Хед.