Гален и в Стеверасе подошел творчески к знакомству с местными жителями. Имперцы, прослышав о приближении войска, дали деру, но двух из них успели поймать. Первый был сборщиком налогов, и в деревне аж вопили от счастья, когда его голову водрузили на окружающий селение частокол. Второй оказался безобидным торговцем… Хотя что значит «безобидный», когда речь идет об имперцах? Его голова тоже украсила частокол, товары ко всеобщей радости были разделены между «победителями».
Дэйн искренне желал Галену, чтобы все его завоевания в Нортене были настолько же легкими.
Вскоре, когда лунный серп поднялся выше над окружавшим деревню леском, словно желая подсмотреть, чем там занимается у костров солдатня и откуда слышится перемежаемый с мужским женский смех, у дома старейшины появился Брок. Сальные волосы разбойника были взъерошены, он кутался в плащ и позевывал. Подойдя к охране Галена, Брок что-то спросил у них, рассеянно оглянулся, когда рука стражника указала прямо на Дэйна, и побрел к магу.
– Здорóво, – сказал разбойник, прислоняясь к стене рядом с ним. – Чего не спим?
Дэйн вздохнул и сунул камешек в поясной мешочек. Пора начинать осваивать заклинание невидимости…
– Приглядывал за Галеном.
– На кой? Шпионишь, что ли? – прищурился тот.
– Если бы. Мне не нравится дисциплина в нашей армии, если этот сброд вообще можно так назвать.
Брок сразу нахохлился. Его шайка с недавнего времени тоже входила в состав войска, причем оказалась не худшей его частью, как того ожидал Дэйн. Гален принимал всех подряд, даже стариков и детей, благо хоть до женских воинских подразделений, как в Элантии, пока дело не дошло. Численность мятежников сразу возросла от пары сотен до тысячи. Однако, во-первых, эти цифры что-то значили только по меркам безлюдного северного Нортена, а по меркам империи они были смешными. А во-вторых, на эту «армию» за редким исключением было попросту больно взглянуть.
Дэйн несколько мгновений смотрел на надувшегося товарища, потом поманил его за собой.
– Идем, покажу кое-что.
Далеко отходить не пришлось – ворота в деревню были недалеко отсюда. Там стояли два караульных в окружении деревенских девиц. Одну из них с натяжкой можно было принять за двенадцатилетнюю, но она настолько же старательно улыбалась и кокетничала с мужчинами, как и две ее старшие подружки. Разумеется, за дорогой и лагерем стража следила постольку-поскольку, гораздо большее внимание уделяя женщинам.
– Я бы предположил, что в лагере готовится диверсия, – сказал Дэйн, остановившись на некотором расстоянии от ворот, – если бы не видел, как идиоты сами притащили сюда девиц.
Брок выругался, сплюнул и, набычившись, направился к караульным. Дэйн усмехнулся, прислонился к частоколу и, сложив на груди руки, стал ждать.
Сначала от ворот послышались злобный рев и чье-то верещание. Затем наступила короткая тишина, снова вопль – и вот уже мимо мага трусцой бежали насмерть перепуганные девицы. За ними, с мрачным видом отряхивая ладони, шел разбойник.
– Сукины дети, – тихо рычал он. – Повезло, что на воротах не мои парни, поубивал бы.
Брок вдруг остановился и с подозрением посмотрел на Дэйна.
– А ты какого демона тут торчал все это время и не разогнал балаган?
– Я не офицер, – спокойно ответил тот. – Я маг, причем наемный, и вхожу в разбойничий отряд. Проще говоря, в этой армии я никому не указ, и караульные имели полное право послать меня в волосатый зад Отца воинов. А тебе на днях дали официальный статус.
Разбойник снова грязно выругался.
– Знал бы, сколько дерьма придется разгребать, не согласился бы. А тогда это звучало так хорошо: будешь не главарем, будешь капитаном… Ну, стал. Хотел надраться сегодня вместе с парнями – получил лично от Галена выговор. Офицеру-де такое не пристало. А остальные видят, что я по трезвухе, и как давай таскаться ко мне со всякой мелочью: это куда, а вот это куда… Как будто я всю жизнь капитан, а не три дня, ей-боги! В гробу я видал такое капитанство. Поспать не дали, решил прогуляться, голову проветрить, а тут опять – на тебе.