Полминуты, что мы провели в пути, тянулись вечность. Девочка за это время не шелохнулась и не издала ни звука. До меня же в свою очередь медленно доходило, что она выглядит как Алевтина.
Как только двери отворились мы, толкая друг друга, с криком выскочили из лифта и побежали по лестнице вверх. Один пролёт, второй — я не чувствовал ни усталости, ни сбитого дыхания, просто летя вперёд, и наконец мы упёрлись в обшарпанную деревянную дверь, ведущую на чердак.
Я осел на пол, облокотившись на стену, и тяжело задышал.
— Ну ничего себе! — выдохнул Саня, опершись локтями о колени и фыркнув, как загнанная лошадь.
— Никогда не был так высоко, — с усмешкой выдавил я.
— Ну что, отдышимся и обратно? — Саня присел рядом и устремил взгляд в потолок. Здесь всё выглядело куда хуже, чем в остальном идеально чистом внутри и снаружи доме, примерно так, как в среднестатистическом доме нашего города.
— Не… — протянул я, косясь на дверь, — давай сюда зайдём, раз уж пришли. Тем более мне надо… Того, этого. Ну ты понял.
Саня вздохнул, понимаясь на ноги и подавая мне руку.
— А не проще зайти домой к Алевтине? Вот тебе и предлог будет в гости заглянуть.
— Нет не проще, — фыркнул я, хватая руку товарища, — кстати это… Ничего мы не в параллельном мире. Это она в лифте была.
Мы открыли дверь и увидели перед собой обыкновенный чердак с кучей непонятного хлама, чем-то похожий на дом культуры, в который мы влезли в тот раз. К слову, этот день мне вспоминать совсем не хотелось.
Зуб на зуб не попадал, колени дрожали, а живот, видимо от страха, скрутило в тугой узел. Меня нешуточно колотило. Что-то похожее я чувствовал, когда был в больнице и когда видел Белку во снах.
— Ты бледный, — Саня остановился и обернулся на меня. Внутри, как для чердака, было как-то слишком светло.
— Сам знаю. Пошли, — буркнул я, закутываясь в ветровку. Как не странно, Санька, обычно осторожный и боязливый, чувствовал себя прекрасно, будто бы мы прогуливались по Циолковскому проспекту, заглядываясь на скромный ассортимент попадающихся по дороге витрин, а не шатались по развалинам.
Я медленно обернулся, услышав странные шорохи. За мной стояла женщина с наклеенными на лицо глазами, вырезанными, кажется, из какого-то журнала. Она странно хохотнула и, ни с того ни с сего ударив меня по лицу, прилепила себе вместо рта бумажную улыбку.
— Вы что делаете?! — крикнул я и вдруг осознал, что в такт моим словам двигаются наклеенные на её лицо губы, не издавая при том ни звука. Мои губы.
Я закричал.
Открыл глаза и обнаружил, что сижу на подоконнике у себя дома. Те же стены в цветочек, по комнате раскиданы разные игрушки из недавно ещё такого близкого детства… Скучно. Слишком пусто. Я хотел было спрыгнуть на пол, но резко обнаружил, что там было слишком высоко, будто сам я уменьшился раза так вдвое. Моё внимание больше всего прочего в комнате привлёк огромный, просто огромный светящийся телевизор, показывающий десятки лимонных деревьев на фоне яркого-яркого голубого неба в сопровождении веселой музыки. Что-то настолько привычное, чтобы не пугать, и достаточно забытое, чтобы этим заинтересоваться. Где-то в другой комнате зазвенело, будто на пол упал стеклянный графин.
Подойдя ближе к телевизору, я понял, что это было зеркало. Странно. Очень странно.
— Убьёшь меня, пятнадцатый?! — резко раздался пронзительный страшный крик и в дверях, из которых обычно внезапно появлялась тётя Люба, появилась та женщина с наклеенными глазами и моей улыбкой. Она крутанула головой вокруг своей оси и засмеялась. В руках у неё была пила, сделанная, кажется, из стеклянных бутылок. Нет! Нет! Сейчас опять будет больно! Сердце в миг бешено заколотилось, будто что-то трясло его изнутри, в глазах помутнело. В такие моменты я мечтал бы вообще ослепнуть и сдаться.
— Не надо! Не надо!!! — я не нашел лучшего выхода, чем разбежаться и рыбкой прыгнуть в окно.
Думая уже в полете, что сейчас упаду, разобьюсь и опять будет больно, я вдруг зацепился за гладкую, как гимнастическая палка, ветку дерева и, подтянувшись ближе к стволу, огляделся вокруг. Музыка всё ещё играла, будто бы я не отходил от телевизора-зеркала ни на метр.
Чего это я так заистерил? Это же… Просто лимонное дерево. Я просто сижу на нём, на самой верхушке, и трачу время зря. Сижу, как в гнезде, а вокруг блестящие листочки, и огромные лимоны… Я смотрю на них, а они превращающиеся в бутылки лимонада, испаряются пузырьками. Красиво. Я бы так хотел. А та женщина. Она внешне, если исключить наклеенные глаза, которые я, к слову, всегда забывал, была похожа на мою маму.