Вскоре на месте ямы был ровный слой рыхлой земли. Десять минут тяжёлого молчания.
— Твоя очередь, — тощий мальчик подошёл к Саше, и глянув на него пустыми страшными глазами, похлопал по плечу.
Так быстро мы давно не бегали.
Глава 9
Первое, куда нас вынесли ноги из того жуткого наваждения — заброшенное серое здание, напоминавшее, судя по вывеске с зелёным крестом, аптеку. Опять. Казалось, куда бы мы не пошли — всюду были развалины и грязь.
— Мы туда не пойдём. — решительно заявил Саня, замерев на месте и скрестив руки на груди, заметив в моих глазах нездоровый интерес.
— Почему это? — я развернулся, удивлённо глядя на друга.
— Ты можешь хоть раз меня послушать? — честно сказать, у меня тоже не было особого желания лезть туда, и не только оттого, что эта аптека слишком хорошо выглядела для заброшенной.
Засвистел ветер. Не просто шумно подул, как бывало в узких переулках или в лесу, а засвистел, застонал, пронзительно вскрикнул.
— Я чувствую, что нам надо туда.
— Зачем?
Я услышал рядом с собой шаркающий шаг и вздрогнул.
— Тогда я сам пойду, а ты меня подожди!
Среди тишины безлюдных улиц что-то постоянно шугалось по углам, скрипело и всячески подавало голос. Жутко. Пусто.
Я понял, что сморозил глупость.
— Ты не помнишь, как мы влезли в дом культуры? — Саня говорил чуть надменно, тревожно. Я понимал, о чем он, — я не мог найти тебя целый час и только и слышал шорохи из-за глухой стены! — он вздохнул, опуская руки, — такое никому не расскажешь. Может мы просто… Не настоящие?
Я почувствовал, будто меня схватили за горло чьи-то тонкие пальцы. Было до слёз страшно.
— А крокодил — дурное предзнаменование, — я изобразил насмешку. Получилось плохо.
Саня хотел что-то сказать, но вдруг наткнулся взглядом на странную надпись на стене, криво и неумело выведенную баллончиком с грязно-сиреневой краской. Та была покрыта слоем пыли, а почерк у того, кто писал, явно был не очень хороший.
Рыжий подошел ближе и протер стену валявшейся здесь же тряпкой.
«Kill me? {DISF-15}» — выведено было кривыми с подтёками буквами. Саня, будто бы не обратив внимания, отошел. А я же был занят делами более интересными, чем уборка.
— «От склада», — прочитал я надпись на уже пустом ящике.
— А тут какая-то… — Саня вытянулся как только мог и достал с высоко висевшей полки небольшую аккуратную коробочку, явно самодельную, — «Панацея».
Я тут же подоспел, заглядывая другу через плечо. Я ещё не знал, что это, но уже жуть как хотелось попробовать. Панацея же.
Саня потряс коробку. Внутри что-то загремело. Съесть. Я должен это съесть.
— Дай посмотреть! — нервно бросил я, почти вырывая у Саши коробочку.
— Да смотри, я что, против что ли, — развел руками мой товарищ. Я, не глядя, схватил две таблетки и проглотил.
— Ты что! — бросился на меня Саня, — брось! Выплюни!
— Отстань от меня!!! — закричал я, падая спиной в кучу строительного мусора. Прижимая к себе заветную коробку, я пнул Саню ногой, да так, что тот едва не упал.
Я продолжал барахтаться как сумасшедший, а Саня просто стоял и безучастно смотрел на происходящее — самое верное решение.
Шуршал мусор. За выбитым окном что-то выло. Я наконец-то успокоился и кое-как вылез из кучи мусора. Может это была какая-то особая… Радиоактивная помойка?
Я дрожащей рукой протянул Сане коробку.
— А что, если это хата тех ребят?
— Тогда… тогда да, ты прав, надо делать ноги.
Снова повисла тишина. Не такая, какая обычно сопровождала меня и Саню, а чужая, колючая, злая…
— Ну что, вздрогнули, — хохотнул он и проглотил таблетку.
— Ты это… Зачем? — спросил я, с недоумением глядя на товарища.
— А ты зачем?
Я замолчал. Резонно. Саня тем временем достал из коробки маленькую бумажку, похожую на те, что клали в таблетки.
— «Торин»… Это что вообще такое?
— Я что, химик что ли? — хмыкнул я.
— Ну мало ли… Кто тебя знает.
— Наверное, ты прав, — я вдруг почувствовал странное расслабление, — пошли отсюда.
Как только мы собрались выходить, Саня заметил ещё одну исписанную стену. На этот раз грязи не было, но шрифт был такой мелкий, что издалека не разберёшь.
— «Солнечные камни, холод где-то в рёбрах,
Битые стекляшки — души погребённых.
Скрип больных качелей, грязно-белый город,
Муть на фотоплёнке, пальцев тонких ворот.
Лестница в могильник, страхи за спиною,
Да железа ворох, мыслей клок с собою.
Душный юго-запад мне ночами снится
Вместо взмахов рваных крыльев мёртвой птицы.
Тишь и ветер солнца песню напевали,
Про без кожи лица, про без неба дали.» — прочитал как молитву Саня и неуклюже переступил через порог, не отпустив ни одного комментария. У меня, говоря честно, мыслей тоже не было.