Хорошо здесь всё-таки. Уютно так, совсем как дома. Я смотрел вперёд себя и видел — вместо лица Сани, вместо моих рук, вместо всего, что окружало нас… Драные обои. В розовый цветочек.
Чужая пыль
Я раскрыл глаза, почувствовав рядом возню и услышав голос диктора из динамика.
«Станция Октябристская. Выход к железнодорожной платформе «Белогвардейская» и вокзалам: Мурманскому, Александровскому и Уральскому.»
Приехали. Я схватил рюкзак и пулей выскочил из вагона. Вокруг мелькали сотни лиц, слева от эскалатора кто-то до ужаса громко играл на виолончели, а часы угрожающе показывали пять часов пятнадцать минут. Опоздал.
Толкнув тяжёлую дверь, я оказался на площади. Подумать только — а ведь только вчера мы с Саней носились здесь, пытаясь поймать государственного изменника только ради того, чтобы спросить у него, что за люди живут где-то там далеко у чёрта на рогах. Да, мы делали вид, что ищем лекарство для Изольды, но на самом деле нами не двигало ничего, кроме простого детского любопытства и наивной веры в чудо. Вот только это было не вчера, а добрых девять лет назад, но шок от того, что чудес на свете всё-таки не было, преследовал меня и теперь. Мечтал вырасти хотя бы на три сантиметра — вырос на целых пять, хотел жить самостоятельно — тётя Люба уехала к маме в Карабаш как только отзвенел мой последний звонок, грезил столицей — пожалуйста, я здесь! Вот только на деле все эти желания оказались такими пустыми, такими никчёмными, что хотелось порою просто неделями не вставать с кровати — оказывается, не бывало не только чудес, но и радости, а происходящее в голове в абсолютном большинстве случаев не совпадало с реальностью. Немудрено даже в нынешние двадцать четыре начать верить во всё, что угодно, что говорить о тех временах, когда я был ребёнком. Саня в этом плане был большой молодец — он никогда не строил иллюзий, ничем не очаровывался, и, соответственно, разочарования тоже не испытывал.
Я торопливым шагом подошёл к автомату с билетами и нажал нужную кнопку. «Октябристская — Юбилейная», как обычно.
О Сане я старался вспоминать как можно реже. Наши пути внезапно разошлись одним летним вечером, когда я, зайдя к нему объявить радостную новость, что я написал на пятёрку физику на вступительных в железнодорожном институте, не застал дома ни самого Саню, ни Изольду, ни майора Калистова. Я не мог найти ничего. Совсем. Номер Сани был заблокирован, соседи, которых я не побоялся поспрашивать, ничего не знали, бывшие одноклассники — тоже. Мне было очень страшно, я не ел неделю и полгода не мог нормально спать, в какой-то момент вообще подумав, что начинаю сходить с ума. Саня просто исчез, как его старшая сестра, будто бы его никогда и не было. А ведь действительно: Саня появился рядом со мной в тот момент, когда мне было очень плохо, и, стало быть… Исчез, когда я перестал в нём нуждаться? Как бы там не было: я был зол и обижен. На Саню, на Китку, на самого себя — моя привычная жизнь в мгновение рухнула вместе с последним звонком и уже даже своя квартира не приносила никакой радости. Да та же своя квартира мне нужна была только для того, чтобы тусоваться там с Саней.
Меня вытащил институт. Новые люди, новая обстановка, кипучая жизнь столицы — я нисколько не жалел о своём выборе. Делом моей жизни должно было стать проектирование железных дорог. Время, как когда-то без Тани, шло и без моего друга. Я гулял, учился, знакомился, радовался и плакал, попадал в забавные и страшные ситуации и всё — без него. Будто бы я сильно продешевил, убиваясь по его невниманию и больше всего на свете боясь потерять. Будто бы люди были на самом деле не так важны, как я себе воображал.
Минут двадцать пошатавшись по вокзалу, я наконец сел в нужную электричку на своё любимое место — первая двухместная лавочка с левого края.
«Уважаемые пассажиры! Электропоезд следует до станции «Майская-Старогородческая» со следующими остановками: Метровагонмаш, Проспект, Комиссариат, Юбилейная, Майская-Старогородческая. Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Метровагонмаш.»
Где же всё-таки может быть Саня?.. Я горестно вздохнул и прислонился лбом к мутному стеклу, переключая песню на плеере — всё ещё пользовался кассетным, хоть на меня и смотрели как на дурачка. На самом деле, я всё это время знал, где искать Саню, но даже думать боялся о таком опасном путешествии в одиночку. Оглядываясь назад, я понимал, насколько серьёзные у нас могли быть проблемы и что только чудом удалось избежать наказания, но менее страшно от такого невероятного везения не становилось. Конечно, не лукавя, без Сани моя жизнь перестала быть такой яркой и насыщенной приключениями, но я приобрёл одно важное качество: научился быть один. Платить за квартиру, ходить к врачу, покупать продукты, поступать в институт — этому тоже, оказывается, нужно было учиться и справлялся я неожиданно неплохо. Я даже хотел получить права на мотоцикл, но не смог даже завести его, когда друзья дали мне попробовать покататься, что уж говорить о том, чтобы повторить те умопомрачительные трюки с «Тулой» много лет назад. Раньше я был более ловким и менее наученным горьким опытом. Не зря тётя Люба всегда говорила мне: «меньше знаешь — крепче спишь».