— Но я — не она. И мы с ней не похожи, — набравшись дерзости возразил я и зажмурился, будто боясь, что меня ударят. Но меня била только мама, и то редко, а потому… Мне просто не хотелось причинять боль бабушке, и лучше бы я сам её почувствовал.
Бабушка, проронив пару капель слёз и, то ли злобно, то ли обречённо на меня глянув, встала с дивана и, шаркая тапками, ушла в другую комнату.
Я знал, что я прав, но мне всё равно было очень и очень стыдно. Не за то, что я не скорбел по Тане и всегда завидовал, что её любили больше, а за то, что обидел бабушку. Она ведь была единственной, кто меня любил по-настоящему, даже когда была жива сестра.
Часы тикали как-то слишком громко, в окно стучалась берёза, раскачиваемая промозглым осенним ветром. Почему-то времена года здесь менялись очень резко: в мгновения желтела листва и холодало, стоило наступить сентябрю, ровно первого декабря выпадал снег, ровно первого марта — таял. Город был военный, и, казалось, даже природа подстроилась под эту атмосферу строгости и дисциплины.
Всё произошедшее, ещё с той последней встречи с Макарычем, не давало мне покоя. А ведь Белка… Кто знает, почему она на самом деле выбросилась из окна? Почему именно там мы с Сашей попали в этот ночь-день? Почему единственная попавшаяся нам на глаза надпись от тех ребят была неподалёку?..
«Kill me? {DISF-15}» — написал я на листочке синим маркером и приклеил на стену. А Таня была хорошая. Она бы не связалась с сектой суицидников.
Глава 5
Я сидел на истории, весь из себя занятый своими делами и проблемами с недавним происшествием. Впрочем, мне было можно.
— Ананьев! Здесь. Анохина! Здесь, — историю нам преподавала миловидная старушка очень тонкой душевной организации. Столь тонкой, что её боялись даже приходившие к нам посидеть гости из ПТУ, -…Самойлов! Здесь. Сарычева! Здесь.
«Спичкин. Здесь.»
— Усачёв! Отсутствует. Шмелёв!..
Да, так я и думал. Меня всегда забывали на перекличках и приходилось подходить к учительнице в конце урока и просить себя отменить. Хотя с другой стороны, тебе не нужно готовить доклад про Антанту, когда тебя попросту не существует. И так на каждом уроке, да и за пределами школы — я был, но меня немного не было. Вернее, всё было, но без меня.
Кто-то над кем-то смеётся, и хорошо, что этот «кто-то» хоть когда-то не я. С задней парты пускают самолётики. Девицы сидят, упершись в глянцевые журналы и ничего не видят и не слышат.
«Скорее бы отсюда уйти», — прошептал я и, зевнув, прилёг на парту. На меня обратила свой колючий взор учительница. Влип? Да нет. Гневные слова проходили сквозь меня, а драные белые обои с розовыми цветочками начинали казаться весьма симпатичными. Эта женщина заставляла меня чувствовать себя нехорошо.
— …Ни стыда ни совести! Перед вами тут распинаешься, а вы!..
Мне казалось, что мы ищем то, не знаем что. Ну Белка. Ну была такая. Ну девочка. Ну сумасшедшая. Неприятно, немного жутко и у тебя под боком — но не более. Да, мы расследовали. Но что именно?..
— …Выйди из класса! — гневно взвизгнула учительница.
Я пожал плечами и вышел. Выплыл, как приведение из зеркала. Будь это пару лет назад, у меня бы сердце разорвалось. Сейчас же было просто всё равно.
***
Не побоявшись всякого рода нечистых сил, после школы я отправился за железную дорогу. Не искать Белку или прочие приключения — без Сани было бы нечестно — а просто подумать. Повспоминать. Особое впечатление на меня произвела девочка, высунувшаяся из окна и накричавшая на нас. Чёрные волосы, покойничьи черты лица — у меня не было никого похожего в знакомых, но отчего-то она мне казалась до боли знакомой.
Изольда? Вряд ли. Оля, сестра Сани, была девочкой жизнерадостной, в меру упитанной и рыжей-прерыжей, даже ещё более рыжей, чем её старший брат. Их с Саней воспитывал отец, бывший военный, о судьбе матери я ничего не знал. И они сами, кажется, тоже, а потому никаких вопросов на эту тему я своему товарищу не задавал. Он же не спрашивает у меня, почему я такой странный.
Юля? Нет. Тома? Тем более…
А Белка… Я не знал, как она выглядела, даже не слышал устных описаний, но её образ у меня в сознании вырисовывался очень и очень чётко. Белка — значит рыжая. Да, она была высокая, почти ростом с Саню, с волнистыми волосами цвета беличьей шкурки, чёрными-чёрными глазами и в сиреневом полосатом платье. Снова представив её, я остановился, крепко задумавшись. Она была очень похожа на одну мою знакомую, Алевтину, девочку, которая раньше училась в нашей школе, но потом переехала в Столицу. Один раз я даже был у неё в гостях. Да, они с Белкой были похожи, но только в моей голове. А в моей голове — не считается.