— Ты справишься с такой работой? — без шуток спросила Эшли.
— Жизнь, конечно дерьмо, — объяснила я. — Но да, такой работой я буду лишь наслаждаться.
На секунду призадумалась. Я не думала об этом, но что если Софи все еще в памперсах?
— Как думаешь, ребенок в три с половиной года еще носит памперсы? — спросила я и Эшли посмеялась.
— У всех по-разному. Без понятия!
— Сомневаюсь, так как ею занимались с самого рождения.
Райан упоминал няню, которую он нанял сидеть с Софией, когда она только родилась, но я не могла представить, что она до сих пор носит памперсы. В любом случае, лучше подготовиться.
— Тебе придется рассказать мне все о кремах и штуках, о которых нужно знать, на всякий случай, — предупредила я Эшли, но сестра уже была в деле.
— Не переживай по этому поводу. Ну и, кроме того, мы всегда можем списаться в WhatsApp.
Впереди были серьезные трудности. Для Райана мне нужно было выглядеть хорошо, не уверена, почему. Я лишь чувствовала, что по какой-то причине мне нужно было стараться больше, чем обычно. На собеседовании он разговаривал со мной, сложно мы уже были знакомы, что слегка меня нервировало, но фамильярность не всегда заканчивается сложенными боксерами, напомнила я себе. Одиночество, казалось, больше подходило Райану.
Глава 5
Софи оказалась очаровательным ребенком. В ней не было живости и энергии, присущей детям Эшли. Она казалась нуждающейся во внимании и немного замкнутой. Я как-то рассказала ей о пене для ванны, но она понятия не имела, что это такое, пока я не показала ей. Софи отказывалась залезать в ванну одна! Когда у ребенка наступает неловкий момент, поверьте, вы об этом узнаете, и в этот определенный день она отказалась купаться без меня. Софи хотела, чтобы мы сделали пузырьки вместе. К счастью, у меня в комнате была подходящая баночка с пеной. Когда я разделась и залезла в воду, любопытство Софи подскочило. Возможно, раньше она не видела грудь у взрослых. Возможно, думала, что особенная, но ее глаза зажглись, и она ловко подскочила к краю ванны, чтобы я ее подняла.
Пузырьки, к счастью, разлетелись по всей ванной. Мы надули их достаточно для того, чтобы я слегка прикрыла ими свое тело, подальше от любопытных глаз Софи, хотя пару раз она дотронулась до моей груди. Как только она наклонилась ближе, чтобы схватить мой сосок, дверь ванной заскрипела, и внутрь зашел никто иной, как Райан! Вместо того, чтобы смутиться, он обратился к нам в своем обычном тоне.
— Добрый вечер, юные леди! — без капли стеснения сказал он.
— Добрый вечер, — ответили мы, и Софи выдула пузырик в его сторону.
Он стоял в дверном проеме, смотря прямо на меня, и ему даже не нужно было представлять меня раздетой. Я уже была в чем мать родила!
Мужчина ушел, а мысли о нем остались в моей голове. Нравлюсь ли я ему? Или я просто придумала себе это? Уложив Софи спать, я вышла в коридор и подошла к соседней от Райана комнате. Сгорая от любопытства, прислонилась ухом к двери. Когда я осознала, что слышу кряхтение, следующее за тяжелым дыханием, мои щеки запылали.
Что, черт возьми, происходило?
Вообще, полагаю, это нормально. Он зрелый мужчина слегка за тридцать, без жены или девушки. Конечно, ему нужно иногда высвобождать сексуальное напряжение. Это вполне нормально и социально приемлемо, даже для мужчин, состоящих в отношениях и сексуально активных.
К слову о сексуальном напряжении. Я почувствовала, как возбуждаюсь и намокаю, а мое сердце глухо билось, отправляя кровь по всему телу. О, если бы я только могла видеть сквозь дверь. Я прямо видела, как он сидит на краю кровати – или стоит напротив стены? – его голова запрокинута, глаза крепко зажмурены, губы приоткрыты. Его боксеры приспущены, а длинный, толстый член крепко обхвачен пальцами, пока Райан двигает рукой вверх и вниз.
Бл*ть.
Одна лишь мысль об этом, и мне уже хотелось ворваться в комнату и сказать ему, что не нужно делать это самому. Я представила, как опускаюсь перед ним на колени, дрочу и сосу его член прямо до основания, до самих яичек, пока его пальцы путаются в моих волосах. Правой рукой я подлезла под резинку трусов и медленно дотронулась той части меня, которая уже намокла и горела, словно карамель на плите, почти доведенная до точки кипения.