Но не сразу. Сначала он вез их к себе домой. «Нимфетки» были смышлеными, они хорошо знали, чего хочет от них парень из белого «Мерседеса», так что были совсем не против прокатиться по городу на шикарной «тачке». Олег нисколько не боялся, что его могут привлечь к ответственности за связь с несовершеннолетними. У него были деньги, и он знал, что за деньги можно купить все; а что нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги, и так далее… Так что Олег просто-напросто покупал их молчание. Девушки, как уже говорилось, были смышлеными. И циничными до мозга костей. Да и невинность свою они потеряли, наверное, еще задолго до своего рождения и уже давно своим прыщавым и неумелым сверстникам предпочитали мужчин лет на десять-пятнадцать старше. Так что ни о каком, пользуясь терминологией уголовного кодекса, «растлении малолетних» не могло быть и речи. Эти малолетние сами кого угодно растлят. Как в анекдоте: «Доченька, тебе уже тринадцать лет, нам надо поговорить о сексе», — «хорошо, мамочка, что ты хочешь узнать?»…
С Таней годами обкатанный сценарий неожиданно дал сбой. Девушка сразу призналась, что Олег ей нравится, однако сразу дала ему понять, что разделит постель только со своим законным мужем, брак с которым будет освящен Церковью. Таня, наверное, в силу своей наивности, всерьез верила в Бога, читала религиозную литературу, раз в неделю ходила в церковь и считала прелюбодеяние страшным грехом. Вначале Олег лишь саркастически ухмылялся: дескать, ты можешь верить во что угодно и в кого угодно, моя милочка, ты можешь сколько угодно пудрить мне мозги, но все равно станешь моей. «От Сан-Антонио еще никто не уходил!..» Не сегодня, так завтра сама прибежишь ко мне и запрыгнешь в мою постель… Олег начал ухаживать за девушкой — что называется, распустил хвост, как павлин, но цель была одна: затащить Таню в свою постель. Затащить чисто из спортивного интереса ему давно уже не попадались девственницы…
Однако случилось неожиданное — поухаживав за Таней неделю, Олег с ужасом понял, что влюбился в нее. Влюбился искренне и безнадежно. До такой степени, когда начинаешь терять рассудок и желаешь видеть предмет своего обожания каждую минуту.