Говоря об Этрурии, надо всегда принимать в расчет маленькие социальные группы, familiae (то есть всех свободных или рабов, крестьян и солдат, которые находились в подчинении у богатого аристократа), которые собирались в городах или сталкивались друг с другом по воле событий. Они придавали обществу вид, отличный от римского общества, в котором все эти тенденции быстро побледнели, благодаря федеративной политической власти республики.
Можно предположить, что одна из причин упадка Этрурии заключается в том, что она не сумела создать политическую и общественную связь между населением различных городов, как смог это сделать ее мощный сосед. Этрурия могла осознавать тождество всех племен, которые ее составляли, но она так и не сумела реализовать это на практике, хотя в религиозном плане это и провозглашалось во время ежегодных праздников в святилище бога Вольтумны в Вольсиниях.
Легенды никогда не сводятся к простым нравоучениям. Они всегда что-то означают и о чем-то свидетельствуют. Легенда о Тиррене, навигаторе, который установил связь между Этрурией и средиземноморским миром, с одной стороны, и легенда о Тарконе, создателе nomen etruscum, с другой стороны, хорошо отражают два момента и два аспекта образования этрусских городов. Во второй половине бронзового века, вначале под влиянием Греции, а затем автономно, по мере собственной эволюции, Этрурия начала развиваться, опираясь на новую политическую организацию и ресурсы своих земель.
Без сомнения, надо понимать, что в IX веке до н. э. жизнь проходила в деревнях, основной доход населения которых происходил от разведения скота и сельского хозяйства. Прогресс в обработке бронзы и возрастание роли ремесленников, выполнявших «магические» операции с металлами, благоприятствовали появлению аристократии, которая должна была активизировать различные составляющие общества, навязывая ему свое первенство.
В виллановианскую эпоху население начало концентрироваться в южной Этрурии, где легче было обрабатывать землю, что позволило наиболее богатым первенствовать и становиться теми, кого мы называем «царями». Владение землей, помимо богатства, придавало человеку статус «благородства». Цари составляли элиту земельной аристократии. Даже вещи, найденные в гробницах воинов, представляют собой инструменты для сельского хозяйства, что говорит о существовавшей тогда тесной связи между военной и сельскохозяйственной жизнью. У этрусков, как и у других средиземноморских народов, сельское хозяйство и война составляли два главных занятия мужчин.
Следующий этап, то есть этап образования главных этрусских городов, приходится на VIII век до н. э., особенно на его вторую половину. Но не все города следовали одному и тому же процессу формирования. Отчетливо можно видеть, особенно на севере, объединение зон обитания, в частности, деревень, которые вытягивались вдоль рек. На юге концентрация населения в городах происходила иначе. Там требовались договорные соглашения между населением деревень. Таков, например, случай Тарквиний, основание которых символизирует герой Таркон, а также Рима. Некрополи различных деревень тоже объединялись в один-единственный. В Риме единственный некрополь располагался на холме Эсквилин, а религиозный праздник Септимонциум (Septimontium) был придуман для того, чтобы отмечать союз деревень, которые населяли семь холмов в окрестностях будущего Форума. Примерно по такой же схеме происходило и формирование других городов (Цере, Вульчи, Вейи), хотя имели место и неизбежные отличия. Но каждый раз создавалась новая политическая и общественная организация, которая позволяла аристократии осуществлять свою власть. Она же давала возможность лучше контролировать богатства, лучше концентрировать производство, наиболее удачно использовать рабочую силу.
Мы очень мало информированы о политических учреждениях, которые позволяли структурировать эти новые города. Вероятно, семья, как и в предыдущем веке, лежала в основе всего. Существовали также и другие группировки, более обширные, например, курии (нечто вроде объединения отцов семейств) и племена. Появились цари и народ (populus). Понятие «народ», без сомнения, было новым, и оно характеризовало всех вооруженных мужчин, объединявшихся в курии. В латинских источниках речь идет не о двенадцати этрусских городах, а о двенадцати народах. По поводу титула, известного под названием «zilaθ meχl rasnal», можно сказать, что его сначала считали эквивалентом «praetor Etruriae» и даже «rex Etruriae» (была выдвинута гипотеза, что «meχl rasnal» мог быть эквивалентом «rei publicae», а «zilaθ» — эквивалентом «populus», то есть группировки людей, распределенных на курии. Народ стал, таким образом, синонимом города, который являлся местом, где жил «populus» под защитой богов.