Мы располагаем, по крайней мере, одним знаменитым примером этих восточных учителей, приехавших в Этрурию, чья работа способствовала динамичному развитию тосканцев. Речь идет о Демарате, богатом торговце из Коринфа, изгнанном из своей родины и приехавшем в Тарквинии примерно в 650 году до н. э. Этот человек, известный, как отец будущего царя Рима Тарквиния Древнего, обосновался в Этрурии со своей семьей. Согласно Плинию Старшему («Естественная история», XXXV, 152), его сопровождали различные художники, специализировавшиеся в работе с глиной. Известно же, что торговля была тесно связана с распространением художественных ремесел.
Приток богатств и развитие рафинированных восточных искусств объяснялись также тем, что эволюция общественных и политических структур были благоприятными. С этим «золотым веком» связано появление богатой и мощной аристократии, наглому господству пресловутых «принцев Этрурии», которые заставляли строить для себя дворцы, подобные тем, что археологи обнаружили в Аквароссе или в Мурло, с их роскошным внутренним и внешним убранством, выполненным из терракоты. Эти же важные вельможи заставили воздвигать для своей посмертной славы огромные и великолепные курганы, о чем свидетельствуют некрополи города Цере, где в могилы клали знаки власти и богатства, вроде великолепных украшений и золотых драгоценностей, секреты изготовления которых остаются тайной и в наши дни.
♦ Талассократия и пиратство
В эпоху богатые люди часто совмещали два рода деятельности: вели за собой армию и занимались торговлей в Средиземном море; все это делалось для получения наибольшей прибыли и славы. Могущество этрусков на море единогласно признавалось древними. Тит Ливий писал об этом неоднократно: «до Римской империи Тосканская империя распространялась далеко в небе и на земле» (V, 33, 7); Этрурия, «мощная на суше, она была еще более мощной на море» (I, 23, 8). Диодор упоминает мощные «военно-морские силы» тосканцев и их «господство на море» (V, 40). И это совершенно верно, ибо этруски доказали свое мастерство в судостроении. Но было бы ошибочно видеть единственную цель военного флота в том, чтобы обеспечивать господство этрусков над морскими просторами. Морские сражения, которые они вынуждены были вести, всегда являлись продолжением экономического конфликта, обострения соперничества между странами, пытавшимися сохранить свои торговые преимущества. Военный флот служил лишь для того, чтобы обеспечивать защиту торгового флота. Этрусские товары обнаружены археологами в Африке (в Карфагене), на юге Испании, на греческих островах, в районе Антиохии и в Египте. Их привозили туда этрусские корабли.
В эпоху античности между понятиями «торговля на море» и «пиратство» не было никакой реальной разницы. Одно считалось позитивным, другое — негативным, но это второе обвинение относилось к соперникам в делах, которые, очевидно, использовали то же пиратство для утверждения своего экономического превосходства.
Вот почему греки расценивали этрусков как пиратов (Страбон [V, 3] утверждал, что они «живут пиратством»). В античности — и до недавней эпохи! — пиратство было обычным делом в Средиземном море. Аристократы и богачи — все они были торговцами, даже если они сами и не садились на корабли; а все торговцы были пиратами. Им приходилось и защищаться от нападений других, и самим нападать на конкурентов и похищать их товары, и осуществлять набеги на побережье, грабить и похищать людей, которых можно было потом перепродать как рабов. Даже Одиссей (Улисс) не удержался от поездки во Фракию с целью захвата там женщин и скота («Одиссея», IX, 39–66). Именно поэтому в древности города строились не на побережье, а в основном на отдалении от него, обычно на хорошо укрепленной высоте. Вспоминается «гомеровский гимн Дионису», в котором тирренские морские разбойники, пленившись красотой молодого бога, приняли его за сына царя и решили похитить его, чтобы получить за него выкуп. Но Дионис наказал их, превратив в дельфинов. Не исключено, что эта легенда (которая, кстати, упоминает присутствие этрусских моряков на греческих островах) символизировала воспоминания об усилиях тосканских торговцев по захвату рынков сбыта вина в регионе. Впрочем, пиратство не всегда изображалось в негативном виде. Можно было бы упомянуть роль пиратов в регулировании торговли и защите торговых судов. В любом случае, оно практиковалось повсеместно в Средиземном море и было, можно сказать, единосущным с процессом торговли. И когда тиран Анаксилай, тиран Регия, укреплял базу на мысе Скиллайон, он это делал не только для защиты от пиратов-этрусков (Страбон, VI, 1, 5), но и для того, чтобы контролировать пролив и, вероятно, чтобы взимать таможенные пошлины.