Продажа картин была делом второстепенным. Заказчиков интересовало другое - известность, возможность ощутить себя своим в творческой среде, окунуться в нее, вкусить лавров духовных, потому как денежные амбиции были давно удовлетворены и потеряли актуальность. Когда материальные потребности реализованы, наступает очередь потребностей души. Так что работы фирме «Галерея» хватало.
Анисим Витальевич прекрасно понимал своих клиентов, умел щадить их самолюбие, тонко лавировать в разговорах и без излишней, видимой лести выказывать свое восхищение их «самобытным, оригинальным творчеством». Он научился угождать этим людям так, что они не замечали его угодливости. Он делал для них то, в чем они нуждались, и «Галерея» процветала.
Очередной заказ свалился как снег на голову, когда господин Чернов собирался провести дней десять на берегу Средиземного моря. Билеты уже были куплены, жена уложила чемоданы, и тут планы Анисима Витальевича резко изменились.
Ему позвонил посредник, который назвался Геннадием, и назначил встречу в ресторане «Богема», где частенько обедал и ужинал господин Чернов. Бесстрастно-вежливый, с ледяным блеском в глазах, посредник произвел на хозяина «Галереи» жутковатое впечатление.
- У господина, интересы которого я представляю, есть поручение к вам, уважаемый Анисим Витальевич, - сказал Геннадий, слегка наклоняя прилизанную голову. - Нужно организовать выставку работ малоизвестного, но необычайно талантливого художника. Думаю, к концу августа вы справитесь.
- Я уезжаю в отпуск, - робко пробормотал Чернов, избегая смотреть посреднику в глаза. - В мое отсутствие делами занимается господин Шумский, мой заместитель и компаньон. Так что обратитесь пока к нему.
- Желательно, чтобы эту работу сделали именно вы, - блеснул глазами посредник, вытащил из кармана толстый конверт и придвинул его по клетчатой скатерти к Чернову. - Это аванс, - пояснил он.
Толщина конверта поразила Анисима Витальевича. Стараясь сдержать дрожь в руках, он приоткрыл конверт, увидел пачку долларов и тут же опустил деньги в большой внутренний карман пиджака, предназначенный именно для таких случаев.
- Ну как, беретесь? - усмехнулся Геннадий. - Судя по всему, я могу доложить моему поручителю о вашем согласии.
Хозяин «Галереи» кивнул головой, изо всех сил сохраняя приветливо-деловое выражение лица. Ради такого заработка отдых придется отложить. Невелика беда, в октябре они с женой поедут куда-нибудь в Тунис, когда спадет ужасающая жара и опустеют переполненные туристами отели. Так будет даже лучше.
- Могу я узнать имя вашего поручителя? - приободрившись и обретая былую уверенность, поинтересовался Чернов. - Желательно знать, кому оказываешь услугу.
- Не все желания сбываются, - резко, без улыбки ответил Геннадий. - Господин, которого я представляю, будет общаться с вами через меня. Ведь самое главное - своевременная и щедрая оплата ваших усилий, драгоценнейший Анисим Витальевич, не так ли? Вы не пожалеете о нашем взаимовыгодном сотрудничестве, уверяю вас.
Чернов подавил комок в горле и судорожно кивнул. Явственно прозвучавшая в голосе посредника угроза парализовала его волю. С сильными мира сего лучше быть покладистым. В конце концов, какая ему разница, кто платит? Наверное, некий богатей «продвигает» свою любовницу или любовника. В последнем случае огласка особенно нежелательна. Если же заказчик имеет отношение к политике, тем более он будет сохранять инкогнито. Возможен еще один вариант: бизнесмен сам является автором выставляемых работ и хочет скрыть этот факт… по разным причинам.
- Меценатство может быть бескорыстным, - словно прочитал его мысли Геннадий. - Из любви к искусству.
Последняя фраза прозвучала с затаенным сарказмом.
- Я могу узнать хотя бы имя художника? Или автор тоже желает остаться неизвестным?
- Отчего же? - вскинул жидкие брови посредник. - Имя художника я вам сообщу. Это некий Савва Рогожин, проживающий в подмосковном поселке Лоза. Приходилось слышать?
Анисим Витальевич задумался. Где-то он слышал фамилию Рогожина, но в связи с чем? Кажется, художник ничем не выдающийся, работающий в какой-то редкостной манере, абсолютно непопулярной в богемных кругах столицы.
- А какого рода живопись э-э… господина Рогожина? - решил уточнить хозяин «Галереи». - Есть ли необходимость устраивать…
- Организуйте все по высшему разряду, - перебил его Геннадий. - И не экономьте средства, в этом нет необходимости. Кстати, переданный мной аванс предназначен лично вам, а деньги на устройство выставки будут завтра перечислены на счет вашей фирмы.
Анисим Витальевич еще больше удивился, но виду не подал. Щедрость заказчика казалась поистине неслыханной. Мысли замелькали, путаясь и сбиваясь, опережая одна другую. Савва Рогожин любовницей неизвестного господина быть никак не мог. Значит, любовник? Не мешало бы посмотреть на него - «голубизну» не спрячешь, она накладывает определенный отпечаток на личность, который не заметить невозможно, особенно при наметанном глазе. А у Чернова глаз был именно такой. Он привык к среде творческих людей, которые не признавали устоев и ограничений, ибо талант свободен в своем проявлении. Впрочем… возможно, художник Рогожин - внебрачный сын мецената или… «Что зря гадать? - одернул себя Анисим Витальевич. - Встречусь, пообщаюсь, тогда и сделаю выводы».
На следующий день позвонил Геннадий и передал пожелания заказчика.
- Мой поручитель просит устроить фуршет для всех желающих… посетителей выставки, разумеется, - сухо усмехнулся он. - И еще. Пригласите на вернисаж музыкантов: чтобы это непременно были флейтисты и… исполнители на старинных щипковых инструментах.
- Каких именно? - удивился Чернов.
- Ну, я не знаток… - лениво ответил Геннадий. - Вам виднее.
И положил трубку.
- Черт! - выругался Анисим Витальевич. - Странные прихоти, однако, у этого мистера Икс!
- Он платит, - заметил Шумский, партнер Чернова по бизнесу. - И весьма щедро. Ты сам поедешь к Рогожину или это сделать мне?
- Сам!
Анисим Витальевич не выносил переполненных электричек и отправился в Лозу на своей машине. Он долго петлял по пыльным, утопающим в садах улочкам. Солнце садилось. Верхушки деревьев горели в его закатном золоте.
Художник Рогожин проживал на втором этаже двухэтажного деревянного дома старой постройки. Двор зарос рябиной и высокими, перецвевшими акациями; на крыльце дома сидел огромный рыжий кот, щурился и помахивал хвостом.
Господин Чернов с опаской поднялся по темной скрипучей лестнице к обшарпанной, видавшей виды двери, постучал. За дверью стояла сонная, тоскливая тишина… Анисим Витальевич постучал уже не осторожно, а громко и решительно. Где-то в недрах квартиры зародились непонятные звуки, постепенно превращаясь в чьи-то шаги по рассохшимся половицам.
- Кто там? - спросил хриплый, настороженный голос.
Анисим Витальевич почувствовал себя неловко.
- Я Чернов! - ответил он. - По поводу выставки ваших работ.
За дверью снова воцарилась тишина. Потом звякнула цепочка, со стоном открылся допотопный замок, и гостя обдали запахи масляных красок, растворителей, лаков, мела, угля, холстов и еще бог знает чего. Из темного проема на него уставился крепкий, приземистый, небритый мужик, стриженный по-старинному - в скобку, в простой рубахе навыпуск.
- Какой выставки? - сердито спросил мужик, не собираясь приглашать Чернова в свое жилище.
- Вы Рогожин? - уточнил гость. - Художник?
- Ну…
- Я организую выставку ваших работ, - объяснял Анисим Витальевич, постепенно накаляясь. - В Москве, в одном из лучших выставочных залов. Вам об этом известно?
- Ну… - все с тем же неопределенным выражением произнес мужик.
Он напоминал Чернову нечто среднее между Гришкой Распутиным и Емелькой Пугачевым: крепок, кряжист, да только росточком не вышел. Не в пример вышеупомянутым господам.