Александр Немировский
Этрусское зеркало
Приглашение к путешествию
Итак, друзья, я приглашаю вас в путешествие. Но вам не придется собирать чемоданы и прощаться с близкими. Запаситесь в дорогу одним лишь терпением. Страна, куда мы отправимся, называется Этрурией, и путь до нее — длиною в две с половиной тысячи лет…
Нет, я не автор фантастического романа. Я не могу воспользоваться машиной времени и опустить вас на улицу этрусского города, показать его чудеса.
— Значит, без чудес!
Не торопись, мой друг. Будут и чудеса. У меня есть зеркало. Художник нарисовал его на обложке. Всмотрись в него внимательно. Правда, ведь оно не похоже на знакомые тебе зеркала? Не удивляйся! Оно из металла.
— Что же в нем можно увидеть?
Это тыльная сторона зеркала. Этруски переворачивали его и смотрелись в гладко отполированный диск. Теперь металл окислился, покрылся зеленой пленкой. Но удивительное дело! На оборотной стороне зеркала древние мастера оставили гравированные рисунки. Могли ли они думать, что зеркало донесет до нас облик их современников и современниц, мебель, одежду, украшения? Словно изображения прошли сквозь металл и запечатлелись на нем.
Рассматривая этрусские зеркала, мы проникаем в духовный мир этрусков. Зеркала отразили их представления о богах, героях, красоте, жизни и смерти.
— Волшебное зеркало?!
Именно волшебное.
Сейчас я это докажу.
Как должен был удивиться наш отдаленный предок, когда впервые на поверхности воды или отполированного камня увидел самого себя! Он, наверное, в страхе закрыл лицо руками. Но что-то властно заставило его еще раз взглянуть на своего двойника. В привычном, давно знакомом ему мире, населенном соплеменниками и враждебными племенами, в мире, где текли реки, росли деревья, шумели моря, высились скалы, появилось нечто зримое, но неосязаемое. Что же это? Мираж или сновидения? Спящий видит леса и реки за много дней пути до них. Во сне он охотится на зверей, которых нет, ведет беседы с людьми, которых давно исклевали хищные птицы. Но стоит толкнуть спящего, все мгновенно исчезает, как будто ничего и не было.
Значит, есть нечто, покидающее тело человека во время сна. Иначе откуда бы он мог видеть то, чего не видят другие? Когда его толкнули, это нечто мгновенно вернулось к нему. Наверное, оно выходит изо рта вместе с воздухом, так как спящий дышит. Мертвый уже не дышит, он испустил дух.
Дыхание, дух, душа… Не случайно это слова одного корня. Но как же выглядит душа? Она должна быть похожа на человека, которому принадлежит, но, в отличие от него, быстра, как молния, и неосязаема. Она появляется на поверхности воды, может промелькнуть на блестящем камне, гладком металле. Зеркало — это вместилище души.
Отсюда страх перед зеркалом, испытываемый первобытными людьми. Подобно тому, как враг может толкнуть спящего (друг этого не сделает!) и заставить его душу возвратиться в свою телесную оболочку, врагу ничего не стоит уничтожить зеркало вместе с обитающей в нем душой. Тогда тело останется бездыханным.
Этот страх дожил до наших дней в виде суеверия: разбить зеркало — к смерти. Известен и обычай занавешивать зеркала, когда в доме покойник. Это тоже древнее представление о зеркале как вместилище души. Покойника унесут, а душа его останется в зеркале на страх живым. Лучше пусть душа мертвеца находится там, где похоронено тело! Что для этого надо сделать? Положить зеркало, принадлежавшее покойнику, в его могилу!
Так и поступали древние этруски. Тысячи этрусских зеркал найдены в гробницах.
Зеркало! Небольшой кусок металла! Оно служит для нас пропуском в пестрый и таинственный мир этрусков. Но разве другие предметы, находящиеся в музеях, не могут стать такими же зеркалами?
«Этрусское зеркало» — это книга о вещах, которые добыты во время раскопок в Этрурии, о древних гробницах, храмах, статуях, картинах, сосудах, украшениях. Рассказывая о вещах, было бы несправедливо забыть о людях, благодаря которым вещи обрели дар слова, об ученых, прочитавших этрусские надписи, понявших смысл изображений на зеркалах, сосудах, стенах гробниц.
Однажды в библиотеке Воронежского университета я наткнулся на книгу: «А. Г. Бекштрем. Исследования в области этрускологии. Спб., 1908». Разумеется, для меня уже в общих чертах было понятно, о чем эта книга. Но фамилия автора была мне незнакома. Поначалу я решил, что это перевод со шведского — шведы давно и успешно занимаются этрускологией. Перевернув обложку, я прочитал на титульном листе: «Посвящается будущим русским этрускологам». Я понял, что передо мной труд патриота русской науки, человека, верившего в ее будущее. Вскоре я узнал, что у Альберта Густавовича Бекштрема было много других трудов, посвященных изучению древних языков и письменности. Это был первый русский ученый, серьезно занявшийся языком древних этрусков. Тем более мне захотелось о нем узнать, но ни в одном справочнике не было данных.