В октябре 1828 года Люсьен Бонапарт приказал начать раскопки. Местом их было выбрано поле, известное под именем Догане´лла, на берегу реки Фио´ра. Вновь были найдены сосуды Их качество было так высоко, что принцесса Канино решила продолжать раскопки. На этот раз центром работ стал холм Кукуме´ла, который, как полагали, имел искусственное происхождение.
Результаты раскопок превзошли все ожидания. В течение нескольких месяцев с площади в два-три акра было извлечено более двух тысяч ваз, стенки которых оказались покрыты великолепными рисунками, подчас с надписями, поясняющими изображение или указывающими имя владельца.
Подобные вазы были известны и прежде. Их воспроизведения мы находим в грудах Демпстера, Монфокона, Кейлюса и других ученых XVII–XVIII веков. Итальянский этрусколог Пассери издал в 1767–1775 году три тома с красочными изображениями ваз из различных коллекций. Самым богатым собранием расписных ваз обладал в XVIII веке Британский музей. Они были проданы музею в 1767 году английским посланником в Неаполе сэром Уильямом Га´мильтоном. Француз Гуго д'Анкарвиль издал великолепный труд в четырех томах с иллюстрациями ваз этого собрания. Но даже Британский музей по количеству расписных ваз теперь не мог соперничать с собранием Люсьена Бонапарта. К тому же на холме Кукумела были найдены великолепные золотые и серебряные украшения.
Однажды принцесса Канино посетила Ватикан, где происходил очередной прием. Появление принцессы вызвало восторженный шепот.
— Смотрите! Смотрите! Какие великолепные серьги! А браслеты! Вы видели что-нибудь подобное?
— Это из раскопок моего мужа, — небрежно произнесла принцесса, не оборачиваясь.
Пока в высшем свете Рима спорили о стоимости сокровищ, добытых в землях Канино, в научном мире возникла дискуссия о происхождении этих шедевров. Одна из больших ваз имела надпись «Витлон». Это дало основание ряду исследователей утверждать, что находки сделаны на месте древнего города Ветулонии. В настоящее же время известно, что здесь был другой этрусский город, Вульчи.
Летом 1843 года обитатели маленьких городков, расположенных к юго-западу от Флоренции, видели странного путешественника. Судя по всему, это был англичанин. Странным в поведении чужеземца было то, что, в отличие от своих соотечественников, бродивших толпами по улицам больших городов и с глубокомысленным видом рассматривавших ветхие дома и соборы, этот иностранец всегда путешествовал один и забирался в такие закоулки, куда не знали дороги даже местные знатоки древностей. Чужеземца занимали бесформенные развалины, видневшиеся то тут, то там. Они были известны местным крестьянам под именем «мура´чча». Пастухи пасли в этих остатках стен скот и находили тень от палящего солнца. Что видел иностранец интересного в этих грудах камней? Он даже зарисовывал их в альбом, словно это были какие-нибудь достопримечательности. При этом он насвистывал какую-то мелодию, столь же резко отличающуюся от мотивов Италии, как его вытянутое белое лицо с длинным носом и гладко выбритыми щеками от загорелых, обросших щетиною физиономий поселян. Мелодия была мрачной, как и интересы этого чужеземца. Он никогда не спрашивал, где находится тратто´рия или как можно познакомиться с красивыми девушками. Он обращался к прохожим лишь с одним неизменным вопросом: «Не попадались ли вам древние гробницы?» Однажды, когда он был близ Корнето, кто-то посоветовал ему обратиться к Карло Аввольта.
— Кто такой Карло Аввольта? — с просил чужестранец.
— О, это удивительный человек! Однажды он нашел спящего воина в золотых доспехах. Он уже протянул руку, чтобы его схватить, как воин исчез. С тех пор Карло перерывает все гробницы, но воина не может найти.
На тонких губах чужеземца проскользнула улыбка.
— В золотых доспехах? И на пальце у него был перстень с бриллиантом? И шлем у него был тоже из чистого золота? Слышал. Точно такую историю мне рассказали во Флоренции. Только там героиней была юная синьорина Беа´та. И конечно же, она влюбилась в древнего воина, и он утащил ее в могилу.
— Я вижу, синьор, вы мне не верите, — обиделся прохожий. — Идемте, я покажу дом Карло. Я за это с вас ничего не возьму.
Через несколько часов они стояли у дверей большого дома на одной из тихих улиц Корнето. Высунувшаяся из окна чья-то голова не слишком любезно прокричала, что Карло в траттории. Пришлось идти в тратторию, хотя время уже было позднее. Но Джордж Деннис (так звали иностранца) никогда не жалел, что поверил случайному прохожему, познакомившему его с интересным человеком.