«Как сообщают лидийцы, во времена Атиса, сына Мана, во всей Лидии царил страшный голод. Некоторое время люди выжидали спокойно, но так как голоду не было конца, стали искать способ себе помочь. Тогда-то они изобрели игру в биты, кости, в мяч и все другие игры, кроме игры в шашки, так как ее изобретение лидийцы себе не приписывали. Этими играми они старались прогнать голод. Один день они играли, чтобы не чувствовать голода, другой — кое-что ели и не играли. Но так как голод не проходил, но еще более свирепствовал, царь разделил народ на две части и дал им решить, какая из них остается в стране, а какая должна выселиться. Во главе тех, кто должны выселиться, он поставил своего сына Тиррена. У Смирны они вышли к морю, построили корабли и, когда все, что было необходимо для плавания, доставили на борт, подняли паруса, чтобы искать новую родину. Наконец, после того как их дорога провела через многие страны, прибыли они к омбрикам, где они построили города и живут еще теперь. Но имя „лидийцы“ они потеряли и называют себя по имени сына царя, который их вел, тирренами».
Преобладающее большинство греческих и римских авторов писавших об этрусках-тирренах после Геродота, приняли его взгляд на лидийское происхождение этого народа. Насколько нам известно, и сами этруски считали себя выходцами из Малой Азии.
Но в конце I века до н. э. греческий писатель Диони´сий, родившийся в том же городе Галикарнассе, что и Геродот, выступает против своего великого земляка. Дионисий считает этрусков-тирренов «одним из наиболее древних народов, не похожих ни на какой другой ни по своему языку, ни своими обычаями». По мнению Дионисия, этруски ниоткуда не переселялись и жили в Италии испокон веков. В качестве доказательства ошибочности мнения Геродота Дионисий указывает на то, что переселение лидийцев в Италию было неизвестно лидийскому писателю Ксанфу, составившему историю своего народа.
Дионисию не удалось поколебать взгляда, высказанного Геродотом о лидийском происхождении этрусков. И после выхода труда Дионисия почти все поэты и историки называют этрусков лидийцами. Более того, мнение, что этруски родственники лидийцев, получает официальное признание. Когда в I веке н. э. древнейший лидийский город Сарды был разрушен землетрясением, потомки этрусков выступили в римском сенате ходатаями за своих «кровных родственников»: они просили оказать пострадавшему городу помощь.
Спор о происхождении этрусков, начавшийся более двух тысяч лет назад, был продолжен в Новое время. У Дионисия нашлось немало приверженцев. Это были по преимуществу итальянские ученые. Они не хотели отдавать Востоку такую высокую культуру, как этрусская. Их вполне устраивал взгляд Дионисия: этруски ниоткуда не приходили, были местным народом. В XIX веке появляется совсем новая теория: этруски пришли из Центральной Европы. Этот взгляд отстаивали преимущественно немецкие ученые.
К середине XX века теория происхождения этрусков с севера потеряла почти всех своих сторонников. Что касается спора между сторонниками Геродота и Дионисия, то он не утихал. Правда, в самое последнее время большинство ученых отдает, хотя и с некоторыми оговорками, предпочтение Геродоту.
В тот день, когда корабли троянца Эне´я после долгих скитаний шли вдоль берегов Италии, Нептун, бог морей, успокоил волны. Корабли вскоре вошли в устье реки, изливавшей в море мутные волны. Это была Альбула, или, как ее стали называть позднее, река Тибр.
Эней охватил взглядом и желтый прибрежный песок, и лес, подступавший к самому берегу, и птиц, парящих над деревьями. Может быть, именно эта страна предназначена богами беглецам из сожженной Трои? Но как узнать волю богов?
Эней в сопровождении сына Юла и других мужей сошел с корабля и расположился под могучим дубом. Весело затрещали сучья в пламени костра, обещавшего трапезу. Но в спешке троянцы не захватили посуды. Не возвращаться же за нею на корабли! На костре испекли круглые пшеничные лепешки, и они заменили им столы и тарелки. На лепешках разложили троянцы скудную снедь и, помолившись богам, принялись за трапезу. Запасы иссякли прежде, чем был утолен голод. И троянцы принялись за лепешки. Юл шутил: «Мы съедаем свои столы». Все пропустили шутку мимо ушей. Только Эней поднялся с земли и, протянув вперед руки, молвил: