Как-то старший пастух сказал Авкну, что железо добывают из земли. Мальчик представил себе огромную пещеру, наподобие той, куда загоняют овец во время зимних дождей. В глубине этой пещеры великаны день и ночь долбят твердые железные стенки. И, наверное, оттого порой трясется земля и слышится гул.
Когда Авкну исполнилось шестнадцать лет, он знал о железе не более, чем дикари на берегах далекого северного моря, где волны выбрасывают куски янтаря. Авкн вырос в Циминских лесах, считавшихся в ту пору непроходимыми. Редкий путник отваживался углубляться в их чащи, опасаясь зверей и разбойников. Но римляне, ненасытные в жажде богатства и власти, презрели опасности и проникли в горы.
Нападение было столь неожиданным, что воины не успели подойти. Старейшины деревень, где жили этрусские данники умбры, приказали собраться всем молодым пастухам и поселянам.
С этих пор железо связывалось в сознании Авкна с блеском римских панцирей и шлемов, со змеиным свистом дротиков и копий. Пастухи бежали, бросая дубины и пращи. Железо пахло кровью. Авкн хорошо запомнил этот запах, потому что уносил на плечах раненого пастуха. Острие римского дротика застряло под лопаткой так глубоко, что его едва удалось вытащить. После этого пастух испустил дух. Авкн с ненавистью и отвращением смотрел на окровавленный кусочек металла.
Римляне схватили Авкна в шалаше, когда он уже считал себя в безопасности. Они наложили на его ноги цепи, чтобы он не бежал. Подгоняя палками, они повели его через всю страну к морю. Авкн не замечал ничего вокруг. Все было как в тумане. Он ощущал только тяжесть железа и боль растертых в кровь ног.
Избавился от цепи он на корабле. Цепь сняли перед тем, как его втолкнули в трюм, где уже было много таких, как он, пленников. Авкн не мог видеть их лица, но слышал дыхание, стоны. По их речам он понял, что это были не чужеземцы, а такие же умбры, как он, плененные римлянами и проданные ими в рабство.
— Помяни мое слово, — говорил кто-то вполголоса, — нас везут в Популонию.
— О! — с ужасом отвечал другой. — Лишь бы не туда!
Невидимые волны терлись и скреблись о борт, как овцы. Пахло гнилью и испариной человеческих тел. Растирая опухшие лодыжки, Авкн вспоминал сосны, подпиравшие зелеными верхушками небо, запахи весеннего леса, трав, очага.
После долгих часов, проведенных в духоте трюма, морской воздух показался Авкну удивительно свежим и благоуханным. Он вдыхал его всей грудью и не понимал, почему так расстроены другие пленники. Их пугали столбы дыма, поднимающиеся в глубине берега, из-за холмов.
— Популония! — простонали сзади.
Авкн обернулся. Он хотел спросить, чем Популония хуже другого места. Не все ли равно, где быть рабом? Но матрос ударил его по затылку и подтолкнул к сходням.
По песчаному берегу от кораблей тяжело шагали люди с кожаными мешками на плечах. Они ссыпали содержимое своих мешков в повозки и снова молча и уныло шли к причалу.
«Зачем перевозят на кораблях землю?» — удивился Авкн, но спрашивать не стал.
Человек, подошедший к нему, вполне мог бы сойти за демона из подземного царства, каким пугают поселян этрусские жрецы. Лицо и руки его были черными, словно закопченными в адском пламени.
— Эй, новичок! — обратился «демон». — Ты случайно не из Ко´зы?
Авкн отрицательно помотал головой.
— Земляка ищу, — объяснил черномазый. — Живы ли там мои?
И вот уже Авкн идет по пыльной дороге рядом с теми, кого привезли на корабле. Кустарник по обе стороны ее не зеленый, как в его лесах, а серый и черный.
Это не пугало Авкна. Он понимал, что на лицах, и на деревьях, и на земле — сажа и гарь от гигантских костров, какие он видел с палубы.
Чем ближе были эти костры, тем труднее становилось дышать. Нет, это не был запах смолистых ветвей, сжигаемых дровосеками. Так пахла вода в застоявшихся колодцах. «Что же здесь жгут?» — подумал Авкн. Ему стало страшно.
За поворотом дороги открылся холм с багровым пламенем, вырывавшимся из вершины. Вокруг холма сновали полуголые люди. Казалось, они совершали священный танец в честь бога огня. Но нет, это не пляска. Одни из них рыли канаву, другие подносили какие-то ящики и подставляли их под огненный ручей, вытекавший из холма. Ручей был таким нестерпимо ярким, что Авкн невольно зажмурился.
И кто бы мог подумать, что это и есть расплавленное железо, тот враждебный всему живому металл, из которого делают топоры, мечи и цепи, а земля, которую сгружают с кораблей, — это руда! Ее привозят с лежащего против Популонии острова Ильвы и выплавляют в печах. Все это Авкн узнал в первый же день.