На берегу Тибра в тот день было много народа. Появление повозок, людей в богатых одеждах, связанных рабов не осталось незамеченным. Сразу видно, что этрусский богач надеется отыскать в Риме то, чего не мог найти у себя на родине. А эта женщина, наверное, его жена. Но какое у нее необычное лицо! И прическа не такая, как у всех!
Почему она смотрит вверх? Что ее там привлекло? Орел? Ну да, орел. Какую он высматривает добычу?
— Смотрите! Смотрите! — послышались голоса. Орел камнем падал вниз. Нет, его не привлекал заяц или ягненок. Он опустился на голову этруска и снова взмыл вверх вместе с его шляпой. Какое чудо!
Пока римляне стояли с разинутыми ртами, Танаквиль упала на колени перед супругом.
— Муж мой и повелитель! — сказала она. — Тини избрал тебя царем!
Весло на два локтя вперед и столько же назад до отказа — вот круг Марка, и вся жизнь сплеталась из таких же кругов в бесконечную цепь. Никто, кроме бессмертных богов, не знал, как и когда она оборвется. С кораблем ли, идущим ко дну? Или со слабостью рук и безразличием к боли?
Но пока в руках весло, — на два локтя вперед и столько же назад до отказа, — кроме круга, очерченного судьбою, есть еще вера в чудо. Ведь происходят же чудеса на земле и на море!
Пираты, вспоминал Марк, решили ограбить певца Ариона, возвращавшегося в родной город, и приказали ему прыгнуть за борт. Арион упросил их разрешить ему спеть на прощание песню. Дельфин, зачарованный мелодией, подставил Ариону спину и доставил его на берег.
Марк вглядывался в волны со страстной надеждой найти своего спасителя. Иногда показывался острый конец плавника. Дельфины описывали вокруг корабля круги. Но им не было никакого дела до Марка и его страданий. Может быть, дельфины понимали, что нельзя спасти человека, который прикован к веслу.
В другой раз, припоминал Марк, пиратам попался строптивый купец. Они привязали его к мачте и стали угрожать, что не дадут ему воды, пока он не скажет, где припрятал сокровище. И вдруг вокруг мачты обвились виноградные лозы и спелые грозди повисли над головами разбойников. В ужасе пираты попрыгали в море. Одни говорят, что это был не купец, а принявший облик смертного Дионис. Другие уверяли, что пленник обладал силой взгляда, могущей заставить видеть то, чего нет.
Марк не обладал такой силой, а если бы он ее обрел, что толку? Ему не удастся скрестить с пиратами взгляда. Как подняться на верхнюю палубу, откуда доносятся топот и брань? Слева — стена. Впереди — потный затылок гребца. Справа — море.
О, если бы тело стало таким легким, как у птиц, и ноги скользили бы над волнами, не погружаясь!
Об этом можно было только мечтать, зажмурив глаза, и видеть себя бегущим. Но жгучий удар бича возвращал Марка на скамью, и руки, повинуясь чужой воле, совершали привычный круг — два локтя вперед и столько же назад до отказа.
И все же чудо пришло. Может быть, потому, что Марк так в него верил и ждал. У Месси´нского пролива за пиратским кораблем увязались две быстроходные триеры. Они шли неотступно, как гончие псы за матерым волком, готовые вот-вот вцепиться ему в глотку. Всей душой Марк был на стороне преследователей. Его взгляд торопил и подбадривал их, но руки совершали те же привычные движения — два локтя вперед и столько же назад до отказа.
В тот момент, когда кормчий резко развернул корабль, надеясь ускользнуть от погони, Марка швырнуло в море вместе с веслом.
Он очнулся, как после тяжелого сна. Вещи утратили четкие очертания и расплывались. Шов на туго натянутом парусе казался улыбкой. Или, может быть, ему улыбались и парус, и небо, и море, покрытое легкой зыбью.
Прошло еще несколько мгновений, и туман, застилавший глаза, рассеялся. Марк лежал на палубе. Руки его были свободны. Над ним склонилось лицо бородача. Марк хорошо различал морщины на загорелом лбу, родинку на правой щеке, нос, похожий на луканскую грушу, толстые обветренные губы.
— Ну и везуч ты, парень! — услышал Марк.
Эти слова относились к нему, но Марк невольно оглянулся ища взглядом кого-то другого.
— Если бы ты не бросился в море, кормил бы рыбу, как другие, — продолжал незнакомец. — К тому же твоя цепь задела за якорь и не дала тебе пойти ко дну. Видно, ты родился под счастливой звездой.
Горькая усмешка искривила рот Марка. Беды всю жизнь подстерегали его, как оводы разгоряченную клячу, и старались ужалить побольнее. Какие он только не переменил профессии! За что не брался! Его виноградник съели гусеницы, словно листья и плоды там были слаще, чем у соседей. Его овец всегда задирали волки и истребляли болезни. Во время весеннего разлива Тибр слизнул его дом. Подрядчики, с которыми он имел дело, всегда оказывались ворами и негодяями.