Так, беседуя, они вышли к раскидистому дубу. Под тенью его ветвей был стол, накрытый грубым полотном. Поодаль дымил очаг. Из бурлящего котла распространялся дразнящий запах.
— Уха! — определил Архидам. — Вчера Филипп в море выходил. Когда оно бурным становится, мы больше на мясо налегаем. Наши пастбища и загоны для овец вон на тех островах. — Он протянул руку: — Это — Эбоним, а левее — Термесса. А тот остров, над которым пламя, мы Стронгилой называем.
— Да ты уморишь гостя своими рассказами, отец! — послышался звонкий голос.
Марк обернулся.
Перед ним стояла девушка лет двадцати. Волосы, собранные в пучок, оставляли открытым высокий лоб. Черты лица были правильными и не мелкими. Губы имели красивый рисунок, напоминавший яркий цветок. Вел никак не мог вспомнить, какой.
— Сейчас, Ларисса! Сейчас! — отозвался Архидам. — Я знаю, что ты не любишь нашей стариковской болтовни. Но ведь Марку надо все знать.
— Какое странное имя — Марк! — сказала девушка. — Короткое и звучное.
— Мое полное имя Марк Сатиес, — отвечал Марк. — Я расена. Римляне называют мой народ этрусками, а вы, греки, — тирренами.
Девушка испуганно отшатнулась.
— Пират! Пират! — закричала она.
— Да не пират он, — добродушно сказал Архидам. — Наш гость на пиратском корабле гребцом был. Видела бы ты, как они его разукрасили!
— Ты был гребцом? — участливо спросила Ларисса. — Тебя приковали цепью и били? А я думала, что все тиррены — пираты.
— Это ты гостя уморишь! — сказал Архидам. — Видишь, как он на стол поглядывает.
Прежде чем сесть за стол, мужчины и женщины опустились на колени и протянули руки по направлению к горе, покрытой изломами. Издали они напоминали глубокие морщины на лице старца.
— Будь милостив, Гефест! — сказали люди хором.
За столом Марк оказался рядом с Лариссой. Он все время ощущал на себе ее напряженный взгляд. Видимо, девушка что-то хотела спросить, но не решалась.
— Красивая у тебя дочь, — сказал Марк Архидаму.
— Нет у меня дочери, — угрюмо бросил Архидам, — а сын в плену. В тот день, когда мы карфагенян спасли, на нас тиррены налетели. С тех пор о Килоне не слышно. Ларисса ждет Килона.
Марк не раз у себя на родине видел рабов — греков. Он испытывал к ним неприязнь не только потому, что они чужеземцы. Это были рабы богачей, обрабатывавшие их поля и виноградники. Крестьянам приходилось работать не покладая рук, и все равно зерно, вино, оливковое масло, вывозимые богачами на продажу, были дешевле, чем у крестьян. Крестьяне разорялись, продавали свои участки, искали счастья в городе, пускались в море, шли на все, чтобы прокормить детей и жен. У рабов не было детей и жен. Так считал Марк. Он не думал о том, что где-то на чужбине у них есть и жены, и дети.
Каждый день приносил Марку новые неожиданности. Весь строй жизни островитян настолько отличался от привычных Марку порядков, что он то и дело попадал впросак. Островитяне пожимали плечами, когда он их спрашивал, сколько стоит та или иная вещь. У лодок, сетей, амфор не было цены. Каждый мог ими пользоваться. Гончар лепил и обжигал посуду для всех. Износится хитон — бери другой. Порвутся сандалии — замени новыми. Впрочем, никто не менял сандалии или хитон из франтовства. К общему имуществу островитяне относились бережно.
Наверное, Марку никто не поверил бы, если бы он рассказал, что у него на родине установлены границы владений и каждая вещь имеет своего господина. Как бы они удивились, узнав, что земля принадлежит немногим богачам, а те, кто ее возделывают, едва не умирают от голода!
Прошел месяц, может быть самый счастливый в жизни Марка. Зажили раны на спине. Горячие ключи и отвар из трав сотворили чудо. Кто бы, глядя на Марка, мог узнать в нем спасенного Архидамом гребца! Это был совсем другой человек, мужественный и красивый. Он как бы выпрямился.
И все же Марк не мог ко многому привыкнуть. Его продолжало удивлять редкое радушие липарцев. Ему трудно было понять, почему так приветлива и добра к нему Ларисса. «Наверное, — думал он, — девушка надеется, что я выкуплю ее жениха. А другие женщины? Почему они приводят ко мне своих детей и просят, чтобы я взглянул на них? Может быть, в моем взгляде они ощущают неведомую мне самому силу?»
Все оказалось гораздо проще. Однажды Марк невольно подслушал разговор Архидама с Лариссой.
— Дай Приносящему Счастье этот хитон! — сказала Ларисса.
— У него есть хитон, — ответил Архидам.
— Этот я сшила сама, — настаивала девушка, — он плотнее, а сейчас сильные ветры.
Марк решил поговорить с Архидамом.