Лиля уставилась на свои руки, и все равно чувствовала его взгляд.
Да чтоб тебя, подумала она и запустила в него лилией. Больше ведь у нее ничего не было. Вот в лоб тебе эту лилию, чтобы не смотрел так!
Резко отвернулась и устремилась прочь. Десять шагов до двери. Всего-то.
***
До последнего дня выставки Ильяс надеялся, что она придет. Знал, что надеется зря, но что это меняло? И вот последний день тоже заканчивался. Журналистами, речами спонсоров, а потом и банкетом.
Господи, зачем все это?
Девочка с канала «Культура» задавала очень умные и тонкие вопросы. Он отвечал — тоже умно и тонко. Моделька, случайно прицепившийся где-то в диком поле тусовки репей, висела на рукаве, улыбалась и втискивалась в кадр. А Ильяс время от времени кидал взгляды на «Нелюбовь», слушал шум дождя и тиканье стрелок. Она — не придет.
— …следующая выставка? — задала рекламный вопрос теле-девочка.
— Через полгода, не раньше.
Заученные правильные фразы звучали гладко и красиво, но смысла в них не было ни на грош. Выставки, статьи, телепередачи — пустая трата времени. Она не смотрит.
Она — не придет.
Ильяс скользил взглядом по публике, не задерживаясь ни на ком. Скорее по привычке, чем пытаясь кого-то увидеть. И вдруг наткнулся на знакомое лицо: не обратил бы внимания, если б не рост. Белобрысая дылда Вовчик, друг ситный, пришел — не втиснуться в кадр, а просто так. Выпить по старой дружбе. Сияет, словно пятак, хорошо, хоть кто-то тут счастлив. Вот и выпьем, к черту банкет, с другом всяко веселее.
Кивнул, мол, ага — выпьем. Но Вовчик, вместо того чтобы кивнуть в ответ, сделал круглые глаза и выразительно скосился куда-то в сторону. Куда и зачем, Ильяс так и не понял, тем более что теле-девочка снова задала какой-то умный и тонкий вопрос. Пришлось отвечать. Но умно и тонко не выходило, все хотелось самому скосить глаза — что там такое хотел показать Вовчик? К тому же, навязчиво казалось, что кто-то разглядывает его самого. Не так, как обычно, из чистого любопытства или зависти, не с деловым интересом или девичьим восторгом, а… как-то…
С грехом пополам ответив девочке, обернулся — и чуть не подавился воздухом, замер, чтобы не спугнуть наваждение.
Она стояла около «Нелюбови» и смотрела на него. Через половину зала — так, словно их не разделяло и шага. В руках у нее была белая лилия, а в глазах был страх. Страх, и голод, и тоска, и нежность, как в зеркале, господи, она пришла! Она наконец пришла!
Но, едва поймав его взгляд, она опустила голову. Оборвала нить — или цепь, которая держала его все эти пять лет. Его, их обоих, черт знает, но чего она боится?
Того, что она бросит в него цветок, он не ожидал. Да вообще ничего не ожидал, только надеялся, вопреки всему, что раз пришла — не уйдет. А она побежала. От него, от себя, от страха и голода, черт знает куда и зачем. Его накрыло ее страхом и протестом, как волной кислоты, смыло и девочку-журналистку, и тонко-умные вопросы, и публику, и спонсоров, и Вовчика, все, да какая разница!
Ильяс понял, что рванул за ней, оттолкнув модельку и расшвыряв посетителей выставки, лишь посреди фойе. Пустого. На сотню метров мрамора и стекла — пустого. Убежала? Спряталась? Да нет здесь места прятаться… сбежала. Только бы ноги не переломала.
Бросился к лестнице, почему-то стало совсем страшно, и холодно, и его словно рвало на части — от стыда, горечи, снова страха. Ее же страха и стыда.
Остановился посреди лестницы, сжал перила. Прислушался: все казалось, что она где-то рядом, может быть, уже внизу? Внизу было тихо. А внутри пусто. Снова — только голод, тоска и боль.
— Лиля… не уходи, прошу тебя, — шепнул куда-то за темное стекло, в пустоту. — Лиля…
В спину потянуло сквозняком, пахнуло морем. Ильяс резко обернулся, не смея даже надеяться…
Лиля стояла на верхней ступеньке, так же, как и он, сжимала перила, хмурилась и кусала губу.
— Я не… — осеклась, но так и не подняла глаз.
Не буду, не останусь, не хочу, не уйду, не одна — сотня не, и среди сотни одно — нежность.
Эти несколько ступенек он прошел, как по минному полю. Один неверный шаг, один неправильный взгляд — и она снова сбежит. Или спрячется. И он не сможет ее найти, если она не хочет — когда-то давно он сказал, что сделает все, что она захочет. Даже отпустит. Только бы не сейчас…