Этюд о Марсе, времени, пиратах и немного о любви.
-
1.
Вид с вершины кургана открывался довольно паршивый.
(кнопка бакспейс; возврат назад; предыдущая запись удалена, при желании она может быть сделана полностью недоступной для восстановления; вновь бакспейс)
Вид с вершины кургана открывался довольно паршивый, и это казалось несправедливым.
Звонок таймера, пробуждение, последние приготовления и вещи собраны. Тряска на метро через весь мегаполис, первая проверка. Час ожидания, когда загруженный диспетчер выкроит пару минут, подтвердит допуск и найдет подходящий транспорт. Вторая проверка, затем посадка в самый конец душного вагона, моё место между рабочими буровой платформы и ящиками удобрений, спать не хочется. Скучный сосед слева, справа симпатичная стажерка, у неё уже с полсотни выходов на поверхность, не запоминающееся имя и милая улыбка, а мой страх перед последней проверкой она считает забавным. Обменялись данными, на моё счастье выездная практика будет рядом. Наконец поезд миновал исполинского великана, автономный сторожевой бот, обреченный в одиночестве вышагивать по мертвой пустоте, шлюз открыт и вот он - мой долгожданный выход наружу, за пределы внешнего купола, и ...ничего.
В смысле никаких эмоций, а вид с вершины кургана довольно паршивый.
(много посторонних шумов, шорохи, вой ветра, смех и тишина)
Первые несколько дней на плато бездарно потерянны.
Ребячество и восторг, когда вокруг столько свободного места. Жизнь под куполом приучает к скученности и самоограничению, каждый третий страдает боязнью открытого пространства, а тут никого в радиусе десятка километров. Чтобы разжиться банкой колы нужно тащиться по жаре не меньше пары часов.
Решил навестить девушку с которой ехали вместе. Пока шел опасался, на радостях, свернуть шею в ближайшей расщелине, тем более, что путь в поселок не близкий, а обратный транспорт проедет только через несколько недель.
(лакун; посторонние шумы; вновь запись)
Двадцатидневная вахта, среди кратеров Лабиринта Ночи, подарила грандиозную попойку в лагере буровиков, первую настоящую драку, разбитый нос, и примирение, закончившееся еще одной грандиозной пьянкой. В итоге, помимо головной боли, в знак дружбы, я получил бессонную ночь, долгожданную близость с красивой девушкой и её подарок.
Среди мусорных отвалов и пустых пород, Циббила нашла настоящую марсианскую рукопись, которая, увы, больше всего походит на подделку. Долго не знала куда её девать, пока не появился я.
Вблизи книга выглядит дешевой бумажной копией, бледные рисунки и ворох страниц, исписанных крючковатыми иероглифами. В антикварных лавках, такие, обычно выдают за реликвии, а довольные земляне везут их домой. Сейчас, когда города и каналы давно погребены многометровым слоем бетона и по обе стороны тянется купол бесконечного мегаполиса, почти невозможно найти осколок старого подлинного Марса.
Первое, что приходит в голову - она удручающе обыкновенна. Толстый, слегка заплесневелый кирпич, к тому-же пахнет подозрительно противно. Второй мыслью стало - очень неудобно. Не понятно, как и почему далекие предки ухитрялись любить такую скучную вещь как чтение. Самое обидное, что окончательно рушило ореол таинственности, читалась книга по старинке.
Берешь толстенный бумажный том, первая и еще с десяток следующих страниц вырваны и давно истлели, открываешь и начинаешь произносить по слогам.
"- ...он идет, он идет!
Длинный как жердь мальчишка, еле усидевший на самом краю скалы, первый вскочил с места и начал выкрикивать приветствия. Вскоре к нему присоединились и остальные дети, взмахами рук они указывали в сторону дюн и смеялись.
Сквозь медное облако проступил огромный пыльный силуэт, тень слегка подтаяла по краям, а затем превратился в восхитительный серебристый цветок. Рыжее небо на мгновенье успокоилось, разгладило тучи и теперь, даже подслеповатому старику, стал отчетливо заметен, медленно разворачивающийся посреди песчаных волн корабль.
Порядком уставший ветер напоследок попробовал вновь порвать парус и опрокинув, завалил судно на бок, но это были пустые жалкие попытки. Высокие холмы надежно укрыли бухту, её обитателей и гостей от непогоды. Если-бы капитан, все-же решил продолжить свой путь в пустыню, то дальше прятаться от бури было негде.
Боцман, сопроводив всё смачной заливистой трелью, выругался и выкрикнул команду - темнокожие моряки бросились к мачтам. Корвет развернулся во фронт, качнувшись в горделивом великолепии еще пару раз, торжественно отсалютовал встречающим и вплыл в старую городскую гавань. Теперь, на пузатом боку, стала видна строка из зеленовато-изумрудных букв - "Загадка Сердца".
Сходни были перекинуты и таможенные клерки поднялись на борт. Уладив сопутствующие формальности, первым на землю спустился капитан. Затем вышли офицеры, судовой капеллан и врач в одном лице, старшие матросы и наконец, самым последним, на сушу, незаметно сошел пассажир. Он уселся в повозку рикши, назвал адрес и вскоре тележка запетляла в лабиринте улочек.
Скрип убаюкивает, оборот колеса оставляет в дорожной пыли колею, а может отмеряет жизнь. Раскаленное солнце пощадило полумертвого рикшу, согнало тучу со скалы и теперь, ненадолго, воцарилась темень. Сквозь пелену удалось разглядеть сторожевую башенку, а за ней и сам храм. Идти осталось не долго.
Комната, в которую его проводили, была не многим лучше лачуги, где они встречались в последний раз. Те-же циновки, чаша воды, фрукты и под ворохом тряпок лежит она. Вечно голодная и нагая.
Ближе к вечеру буря, так долго собиравшаяся с силами, начала бесноваться за стенами. Монахи суетливо занавесили единственное окно, в комнате стало темно, и лишь иногда, сквозь треугольную щель, пробивался луч света и свист.
- ...меня смущает форма в которую воплощено послание, - не здороваясь, Даркхан продолжил разговор, словно он не прерывался долгим отсутствием. - Подарок в виде рукописи слишком не надежен.
- Позволь успокоить тебя, книга единственный и лучший выбор. Получив её, пусть не сразу, он сумеет во всем разобраться.
Тень, сидящая на вязанных циновках, шевельнулась. Из вороха тканей вытянулась ухоженная рука, выбрала из горстки сморщившихся плодов один, и, поднеся его ко рту, добавила.