СОЛ 376. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
Дни, перегруженные физической и умственной работой, сменяли друг друга на посту, как братья-близнецы. Я давно не возвращался к ноутбуку, умещая записи в формат основного журнала, но сегодня особенный день. Мы с Евой закончили тюнинг марсохода. Это не означало, что работы завершены, но пришло время подвести кое-какие итоги, сделать выводы.
Вывод номер один: без Евы я не справился бы однозначно. Там, где не пролезали мои волшебные перчатки от ВКД скафандра, в ход шли юркие пальчики Евы. Там, где не хватало физической силы в 1 ЗМ (ЗМ — лично мною изобретённая единица силы, равная усилию одного землянина (Марка), приложенного к единице сопротивления этой силе). Путем несложных вычислений я быстро вычислил, что 3 ЗМ = 1 СЕ (Силе Евы). Неутешительная пропорция. На родной планете я не самый слабый человек. Но Ева, ничего не слышавшая о половой дискриминации, не находила ничего странного и обидного в том, что может поднять и унести втрое больше, чем я.
В день, когда я торжественно объявил о завершении работ над марсоходом, Ева попросила подарить ей бур на память, на что я ответил согласием, уточнив, правда, что получит она его сразу после того, как я отправлюсь отсюда восвояси.
Кстати об этом. До предполагаемой даты отбытия оставалось 73 сола. На фоне 376-ти, что я провёл здесь, сущие пустяки. Но обратный отсчёт почему-то отзывался странной тоской в сердце. Близился тот самый день, когда мне придётся оставить свой жилой модуль и Еву, уходящую на север.
— У меня все готово, Марк, — раздалось над ухом. Ева стукнула чашкой с кипятком о стол. По вечерам мы пили марсианский чай, рецепт которого прост до безобразия: нужно было только подогреть воду, налить её в чашку и пить. Вот и всё. Вместо сладкого к чаю шли разговоры, и я был пойман на посторонних мыслях с поличным.
— Ма-а-арк.
— Да, прости, задумался.
— М-м, — протянула нелюбопытная Ева.
— И знаешь, о ЧЁМ я подумал?
— М-м? — вопросительное, но безразличное мычание. Ева рассматривала увлекательнейший, а самое главное динамично меняющийся пейзаж за окном.
— Так знаешь, о чём я подумал? — повторил я.
— М-м…
— Близится день, когда я уеду. Гипотетически, я могу задержаться и даже не рисковать…
— Зачем? — пожала плечами Ева. — Это нерационально, Марк. Ты должен приехать с запасом времени и выйти на связь. Обязательно. Твои руководители смогут подготовить план, возможны какие-то глобальные изменения. Лучше не рисковать.
— Тебе не интересно, почему я хочу задержаться?
— Так всё же понятно, — улыбнулась Ева, заставив меня вздрогнуть. Неужели мои мысли для неё так очевидны? — Ты терпеть не можешь жить в марсоходе, предпочитая простор жилого модуля.
Поразительная Ева. Она знала столько вещей и совершенно не понимала того, что лежит на поверхности.
— Слушай, я задавал тебе подобный вопрос, но неужели на твоей планете не существует дружбы, любви, семьи? Вы не создаете семьи? Откуда вы вообще появляетесь? Кто вас растит? Воспитывает? Или вы изначально взрослые?
— Я не уверена, что смогу объяснить тебе тонкости, но появляемся мы в результате того, что на вашей планете называется клонированием. Давным-давно были отобраны лучшие из образцов нашей расы. То, что ты видишь перед собой, было Евой и до меня, и будет после моей смерти. Но это не значит, что у нас нет привязанностей. Мы общаемся. Мы дорожим друг другом. И это не то, что показывают в твоих сериалах, Марк. Мне кажется, что всё гораздо глубже.
— Ты чувствовала когда-нибудь подобное?
— Это личный вопрос. И я не буду на него отвечать. Иногда ты становишься невыносимым, — пятки Евы предупреждающе ударили в пол.
— Хорошо. Но ты хотя бы придешь, чтобы проводить меня? Частенько ты отсутствуешь слишком долго.
— Я приду удостовериться, что ты унес свою задницу с этой планеты, — улыбнулась Ева, поправив волосы. — Это юмор.
И никаких намеков на симпатию. Наверное, тот поцелуй… скорее всего, так подействовали обезболивающие таблетки из аптечки. Видимо, мне это всё лишь приснилось.
СОЛ 386. ЗАПИСЬ В ЛИЧНОМ НОУТБУКЕ МАРКА УОТНИ
Я не спал всю ночь, с отвращением вспоминая паломничество за «Патфайндером». Думал, что по прошествии такого внушительного промежутка времени смогу пожить в марсоходе ещё пару-тройку месяцев, но нет. Каждый визит к нему сопровождался отвратительными воспоминаниями и материальными рвотными позывами. Я никак не мог забыть неповторимого флёра общественного сортира, преследовавшего меня во времена первого путешествия.
Но некоторые проблемы я решу изначально: у меня больше нет необходимости запасать собственное дерьмо (это, поверьте, большой повод для радости), физиологические жидкости тут же отправятся в регенератор воды или за борт. Так что от запахов комнаты университетской общаги я буду избавлен. Частично. Конечно, мне придётся забыть о помывочных процедурах на какое-то время. С другой стороны признаюсь: больше всего меня пугала даже не вонь, а необходимость находиться в столь ограниченном пространстве, при мыслях о котором у меня реактивно начинало сводить судорогой руки и ноги и всё тело превращалось в сплошной, орущий в голос радикулит.
Я размышлял долго. И решение пришло неожиданно. Точнее я едва не сломал себе шею, споткнувшись об него в жилом модуле! Эврика! И как я мог забыть? Аварийная палатка! Я перенёс её в жилой модуль, когда погибла плантация, и благополучно забыл о ней, используя на ремонтные нужды детали от первой.
Отлично! Если я модернизирую её, то смогу сделать такую спальню, где будет возможно не только прилечь, но худо-бедно размяться. Находка вернула отличное настроение, и я с особым рвением взялся за работу.
Ева помогала мне и здесь. Тут уж женщина в ней проснулась и заговорила в полную силу. Активно участвуя в кройке и клейке, она улыбалась, пачкая пальцы в смоле, шутила (кстати, не смешно) над моим внешним видом.
Испытания новой спальни Марка Уотни были назначены на утро. Ева отказалась от кровати Йоханссен и отбыла в свои владения. Но едва рассвело, она пробралась в модуль.
— Ужасная соня, — пропела она у меня над ухом и, кстати, раньше так всегда делал я. Поспать сладко Ева необыкновенно любила.
Я перекатился на живот:
— Привет, Ева. Ты не здороваешься ни-ког-да.
— Здравствуй, Марк. Мне не терпится надуть палатку.
— Хорошо, — пожал плечами я. — Только если ты не против, я бы предпочёл горячий душ. Спина побаливает.
Вообще-то я намекал на массаж (глупо, правда?), но Ева отодвинулась в сторону и улыбнулась.
— Давай скорее.
Признаюсь, рисковать мне не хотелось. С тех пор, как забрезжила призрачная надежда всё-таки вернуться на Землю-матушку, я немного сильнее начал цепляться за собственную жизнь, а потому испытания проводил в скафандре, вооружившись датчиками давления и состава воздуха.
Ева стояла рядом:
— Марк, ты будешь снимать свой шлем?
— Давай подождём ещё пару минут.
…
Время, не разбавленное диалогами, текло очень медленно. Секунды ощущались толчками сердца в ушах. Я смотрел на Еву, силуэтом резко контрастировавшую с белым облаком окружившей её брезентовой палатки, и…
На этот раз первый шаг сделала она. Неловко стащенный с головы шлем Льюис глухо шлёпнулся к её ногам. Чёрный водопад блестящих волос рассыпался по плечам.
Я уже говорил, что скафандр для ВКД — не лучший костюм для свиданий, но мне было совершенно наплевать, когда Ева стащила мой собственный шлем.
Её губы остановились в дюйме от моих, и я откровенно любовался двумя вздрагивающими розовыми их лепестками на смуглом бархате кожи. Руки Евы легко взметнулись к моему лицу, и я приготовился к вовсе не нежным прикосновениям, но представьте теперь моё удивление, что она умела быть деликатнее шёлка и легче воздуха, когда сама того хотела. Наверное, я ожидал чего-то большего, как путник блуждавший годами в пустыне в поисках оазиса с живительной влагой. Один глоток — лёгкое касание губ и тихий всхлип — вот вся моя награда за всё время ожидания. Но торжественно клянусь: о большем я не смел и мечтать.