Смыслом познания нового времени является то, что оно получает способность смотреть исторически, то есть считаться со временем при рассмотрении эволюции, — постигать время как реальный фактор. Это было в особенности предназначено познанию Запада: развивать историческое понимание, прозревать историю в ее истине. И этим различаются оба течения, Востока и Запада: Восток неисторично, но неисторично в силу его высшего совершенства, рассматривает мир; в то время как Запад начинает, следуя некоему импульсу, рассматривать мир исторически. А побуждение к этому историческому рассмотрению идет от древнееврейского мировоззрения; оно дает первый импульс к историческому воззрению.
Рассмотрим теперь параллельно, в чем сущность восточного мировоззрения. Там нам всегда рассказывается о повторяющихся мировых эпохах. Рассказывается, что произошло в начале и в конце первой мировой эпохи; потом говорится о начале второй мировой эпохи и ее конце, о начале и затем о конце третьей мировой эпохи. И действительно, тайна мирового развития во время Кришны была выражена так, что было сказано: «Когда древняя культура третьей мировой эпохи стала сухой, когда эта древняя культура приблизилась к своей осени и зиме, тогда явился сын Васудевы и Деваки — Кришна, чтобы свести воедино для позднейшего времени, то есть для четвертой эпохи, то, что как зародыш, как новое семя можно было перенести из третьей эпохи в четвертую. Отдельные мировые эпохи видятся, как следующие друг за другом годы в растительном мире. Циклы времен, которые содержат в себе повторяющееся, — существенный элемент восточного мировоззрения.
А теперь сравним с этим мировоззрением в глубочайшей его структуре — в ее вневременности — то, что сразу же выступает навстречу нам в Ветхом Завете. О, это — значительное различие сравнительно с восточным мировоззрением! Тут мы видим, как закладывается бегущая вперед реальная линия времени. Сначала нас ведут к возникновению, к сотворению мира и присоединяют к его сотворению историю человечества. Мы видим поступательное движение вперед через семь дней сотворения мира, через время патриархов: от Авраама через Исаака и Иакова — все развитие, все история. Повторяется ли где что-нибудь? Первый день сотворения мира не повторяется во втором абстрактным образом; патриархи не повторяются в пророках, время судей не повторяется во время царей и т. д. Потом приходит время пленения. Везде нас вводят в драматическое развитие целого, где время играет реальную роль, как и в отдельной человеческой жизни. Во всем Ветхом Завете нам показывается время как реальный фактор происходящих событий, не предвидя повторений. Прогресс есть то, что как особенный элемент входит в изложение Ветхого Завета. Первый великий пример исторического способа рассмотрения — это Ветхий Завет! Этим Западу было завещано историческое рассмотрение происходящих событий.
Медленно и постепенно научаются люди познавать то, что им открывается в ходе времени. И можно сказать, что постоянно, именно тогда, когда в известном смысле приходят новые откровения, имеет место своего рода возврат в прошлое. Великое и важное было явлено в начале теософского движения. Но произошло то знаменательное, что с самого начала это теософское движение было мало проникнуто историческим способом рассмотрения. В этом вы можете убедиться, особенно если обратите внимание на (в других отношениях выдающуюся, заслуживающую признания) книгу — «Эзотерический буддизм» Синнетта (Альфред Перси Синнетт (1840–1921) — «Эзотерический буддизм», Лондон, 1883 (нем. перевод — 1884 г.)). Все те главы, в которые там проникает история, достаточно приемлемы для западного душевного склада. Но там рядом есть другой элемент, который можно назвать «неисторическим» — тот странный элемент, где говорится о великих и малых циклах, о развитии по «рундам» (кругам) и расам; и все время вещи излагаются так, как будто главное — в повторении: как за вторым кругом приходит третий, за одной расой — другая раса, за одной подрасой следует другая подраса и т. д. Попадают действительно в своего рода шестереночный механизм и возлагают главное на повторение. Это было возвратом назад к уже преодоленному способу мышления человечества.
Тот же способ мышления, который соответствует западной культуре, — исторический. А что является следствием этого исторического элемента западноевропейской культуры? Как раз познание некоего фокуса всего земного развития! Восток рассматривает развитие как повторяющийся растительный процесс каждого года. Так в каждый период выступали отдельные великие посвященные и повторяли (по меньшей мере подчеркивается главным образом то, что они повторили) то, что уже было раньше. Особенно подчеркивается абстрактным образом то, что каждый из них есть только особое выражение того Единого, что развивается от эпохи к эпохе. Имели особый интерес так представлять это развивающееся себе подобное, как в растительном царстве обращают внимание на то, что открывается как форма и не различают разные годы. Только в одном особом случае замечает человек, что и в жизни растений различаются отдельные годы. Если он описывает лилию или лист виноградника, ему неважно, было ли выращено растение в 1857 или 1867 году, потому что все лилии похожи: они — выражение лилейного рода. Только там, где это общее, повторяющееся, однородное, можно сказать — «аполлоническое» в произрастании растений переходит в «дионисийское», — там человек придает особую цену тому, что отдельные годы различаются: годы изготовления вина! Тогда ему это важно различать, а иначе ему нет никакого интереса сказать: это — форма лилии 1890 года или 1895 года.
Так Востоку было в известном смысле неинтересно (хотя сравнение не возбранялось) отличать воплощение Бодхисаттвы в третью эпоху от воплощения Бодхисаттвы во вторую или в первую эпоху. Это были воплощения «Единого». В этой склонности к Единому, в этом абстрактном заострении внимания на себе подобном и состоит неисторичность восточных рассмотрений; и это же составляет, в сущности, неисторичность всех рассмотрений дохристианских времен — за исключением историчности подхода Ветхого Завета. С Ветхим Заветом вошло подготовительным образом, а с Новым Заветом — в большей завершенности историческое рассмотрение. Тут речь идет о том, чтобы рассматривать как целое всю линию развития, взирать, не просто на то, что повторно возвращается в отдельных циклах, а на то, что составляет фокус всего развития. И по праву говорят, что это просто бессмыслица — полагать, что такого единственного фокуса развития не должно быть.
Вот тот пункт, где различные народы земного шара должны прежде всего научиться пониманию исторического развития, где они должны уяснить, что это историческое понимание, безусловно, необходимо для действительно реального рассмотрения судеб человечества. Еще и теперь можно пережить, при условии, что не фанатичное или вероисповедное, а действительно понятое христианство приносится на Восток и хочет объективно стать рядом с другими религиями Востока, что тогда там говорят: «У вас один Бог, который один раз воплотился в Палестине; у нас же много воплощений Бога — поэтому мы впереди вас!» Такой ответ является само собой разумеющимся с точки зрения Востока; он связан с особенной способностью к узрению повторений Единого. Для Запада важно, что целое имеет некий центр тяжести. Поэтому, если говорят о многих воплощениях Христа, делают такую же ошибку, как если бы кто-нибудь сказал: «Да, это бессмысленно говорить, что у весов должна быть только одна точка опоры, что на одной стороне коромысла — груз, а на другой — гири; давайте подопрем весы в двух, трех, четырех точках!» Но это-то и бессмыслица — весы могут иметь-только одну точку опоры. И если хотят понять все развитие в целом, надо найти одну точку опоры, один центр тяжести и не думать, что можно лучше подвинуться дальше, если искать последовательные воплощения Христа. В этом отношении нации, народы земного шара должны будут достигнуть понимания того, что в ходе истории само историческое мышление, историческое понимание должно было однажды выступить как в высшем смысле достойное человека.