ООН, всякие двадцатки, восьмерки, другие сборища, альянсы и группировки – что они против небольшого квадратного стола в душной комнате скромного дома на окраине какого-нибудь Бейрута или другого городка, где встретятся те, кто и вправду решает судьбу человечества? Не Бог, который далеко – они, которые гораздо ближе. И от их встречи будет зависеть, как сложится жизнь и судьба твоей страны, потому что твой президент просто выполнит решения этой встречи. А если он не захочет – твоя страна обречена в лучшем случае на другого президента. А если он будет упорствовать? Если он пойдет своим собственным путем? Если он уверен, что его путь – путь избранного народа, что тогда? Тогда конец стране, потому что в этой душной комнате никто никого покупать не собирается: тут не будут говорить о деньгах – тут будут говорить о Боге. А Бог бывает крайне раздражителен и жесток и Его решения обязательны к исполнению.
Кардинал один из тех, кто обязан мистеру Гутьересу. Ну, или мистер Гутьерес так думает, потому что систематически и щедро жертвует католической церкви. Хотя, если говорить правду, то священники воспринимают пожертвования сообразно ситуации: чаще всего, когда речь заходит об ответной услуге они делают удивленное лицо. Разве эти дары предназначались нам? Разве не Господу? И приходит на ум нехорошая мысль, которая успокаивает: у Господа с деньгами все в порядке, а священники как были бедными так такими и остались. В любом случае, одно то, что кардинал согласился встретиться с журналистом, в котором сразу опознал военного, говорит в его пользу. Он умен. Кардинал прекрасно знает с кем, когда и зачем ему стоит встречаться. Назначенная встреча сегодня лишнее тому доказательство. Если бы кардинал и в правду не был готов к этой встрече, ее бы попросту не было.
Но, не кажется ли Вам, мистер Дюпон, что кардинал хочет через Вас что-то передать тем людям, которые платят Вам? И уж точно не мистер Гутьерес интересует кардинала. Почему? Да просто потому, что, как Вам известно, мистер Гутьерес один из тех, кто совершенно не интересен кардиналу. Ох, не получить Вам акции Вашей газеты, мистер Дюпон. Оставил бы хотя бы мистер Гутьерес Вам Вашу жизнь. Но, самое опасное заключается в том, что кардинал, кажется, понимает кто Вы, мсье Дюпон.
Гл. 39
- Глупость и жадность уже давно живут не на церковном дворе, дорогой мой. Они уже внутри церкви. Если вдруг Вы услышите, что Вам говорят «сын мой», то знайте, что либо перед Вами ваш собственный отец, либо Вы стали избранным и к Вам обращается Господь. Если последнее верно, то спешу Вас поздравить – мне это не грозит.
- Отчего же? Вы в самом сердце веры – кому как не Вам грозит стать святым.
- Не грозит, уж поверьте. Священники святыми становятся крайне редко. Чаще это судьба самых далеких от церкви людей: далеких от церкви, но близких к Богу.
- Да, Вы просто протестант какой-то. Как возможно с такими мыслями сделать такую карьеру в католической церкви?
- Я не протестант. Я считаю, что церковь необходима, но она должна выполнять только те функции, которые ей предопределены и не более того.
- Интересный разговор получается у нас. Непонятно по какой причине Вы так со мной откровенны.
- Откровенен? А что такого секретного или опасного для церкви или для кого бы то ни было, я говорю? Что нового Вы от меня слышите? Пока ничего, но в конце разговора, думаю, Вы не пожалеете, что потеряли время.
- Бог с Вами, кардинал. Какое время? Да я даже и не предполагал, что мне доведется откровенно говорить с человеком, чье имя в мозгах каждого журналиста, который бредит церковными тайнами! Вы же начальник тайной канцелярии, идеолог католической церкви.
- Вы серьезно так думаете?
- Конечно.
- Вынужден разочаровать. Нет такой должности в церкви, это, во-первых. Никакой я не идеолог, так как вся идеология изложена в Библии, это, во-вторых. Ну, а в-третьих, хочу посоветовать Вашим коллегам чаще ходить на исповеди, а не к психотерапевтам – больше пользы для мозгов.
- Ценный совет, я подумаю. Так почему, Вы говорите, церковь берет на себя излишние полномочия? Вы что-то сказали про глупость и жадность.
- Церковь, мой дорогой, мсье Дюпон, не более, чем администрация Бога, а Папа – руководитель этой администрации. Можно сказать, что это министерство Господа или управление Его делами. Но, не более.
- Все-таки, Вы странно рассуждаете, кардинал. У меня только один вопрос: почему я Вами избран для подобной беседы?
- Да потому что Вы такой же журналист, как я архангел Гавриил. Я просил мистера Гутьереса прислать для беседы именно Вас, хотя он также как и Вы, страшно этому удивлялся. Но, Ваши удивления, как бы точнее выразиться, разной эмоциональной окраски.
- В смысле?
- В том смысле, что мистер Гутьерес не знает, кто Вы, а я знаю. Он не понял, почему я попросил, чтобы его представляли Вы, а у Вас в глазах напряжение и страх, потому что Вы поняли, что речь пойдет совсем не о том, о чем Вы предполагали. У меня остается не так много времени для беседы. Давайте перейдем к тому, зачем я Вас пригласил. Попробуем?
- Давайте. Хотя, я не очень понимаю, что Вам лично от меня надо.
- Конечно, не понимаете, но это пока.
- Заинтриговали Вы меня, кардинал.
- Мое Высокопреосвященство.
-Что?
- Я говорю, что лучше использовать вместо армейского: полковник, генерал или, как Вы сейчас коротко сказали, кардинал, привычное в этих местах Ваше Высокопреосвященство. Знаете, я привык уже как-то к такой форме. Но, если она Вам кажется слишком длинной Вы можете использовать стандартное обращение – отец мой, как Вам мое предложение? – Кардинал хитро взглянул на Дюпона.
- Кто-то не так давно говорил мне, что так обращаться не стоит к кардиналу.
- Вы правы – не стоит. Но, во-первых, это общеупотребительно, а во-вторых, льстит самолюбию.
- А, в-третьих, не так далек тот день, когда такое обращение будет соответствовать Вашему новому титулу.
- Вы про папскую шапку? Увольте, мсье Дюпон. Она не по мне. Но, думаю, что Вам такое обращение вовсе не потому не нравиться, не так ли?
- Что Вы имеете в виду?
- Пора бы нам уже начать наш разговор, тем более, что от обеда Вы отказались.
- Вынужденный пост, точнее, борьба за восстановление талии. Я знаю, чем заканчиваются ваши церковные обеды.
- И чем же? Яд уже давно не подают на третье.
- Двумя новыми килограммами в области того места, где не должно быть живота. Плюшки, ватрушки, пироги и печенье, от которых нормальный человек не может отказаться, так как они хоть и не заменяют бифштекс, но чертовски аппетитны.
- Есть одно средство, которое Вам поможет в Вашей борьбе – исключите из репертуара пиво с чипсами. И еще, я современен, мистер Дюпон, и не признаю суеверий, но на всякий случай не стоит призывать лишний раз на помощь падшего ангела.
- Ага. Боитесь! Как вообще Вы собираетесь договориться с миром, если не можете договориться с собственным, пусть и заблудшим, коллегой. Пошел ангел своей дорогой, отклонился от курса партии, создал собственное независимое ведомство и все? Нет ему прощения? А ведь без него у Вас дела шли бы вообще непонятно как. Что, съели?
- Вы совершенно распоясались, мой дорогой мсье Дюпон. Хотя, Вам идет такой образ, Вы органичны. Тем более, что я понимаю Ваше ехидство.
- Понимаете и не проклинаете мерзкого журналиста, на которого непонятно зачем тратите свое время.
- Мистер Дюпон, время действительно истекает и мне нужна Ваша помощь.
- Моя? Вам?
- Не совсем Ваша, но в данном случае именно Ваша.
- Готов услужить, чем могу.
- Можете, можете. Тем более, что именно за этим Вы и здесь, чтобы я помог Вам и Вашим братьям.
- Это точно чертовщина с хвостиком. То я Вам нужен, то оказывается Вы мне. И как Вас понять?
- Я ждал Вас, мистер Дюпон. Ну, или кого-то из вашего ордена. Мне пришлось немало потрудиться, чтобы все обставить так, чтобы даже Ваш наилюбезнейший мистер Гутьерес ничего не заподозрил.
- Слушайте, Ваше Высокопреосвященство! Вот за кого Вы все-таки меня принимаете, мне интересно?
- За того, кем Вы и являетесь. Ведь Вы же ессей, мой дорогой мсье, пусть будет, Дюпон. И дело в том, что именно я могу Вам помочь в решении Вашей проблемы, как Вы можете очень помочь мне в решении моей.