Когда прибѣгнемъ мы подъ знамяБлагоразумной тишины,Когда страстей угаснетъ пламя,И намъ становятся смѣшныИхъ своевольство, иль порывыИ запоздалые отзывы: —Смиренные не безъ труда,Мы любимъ слушать иногдаСтрастей чужихъ языкъ мятежныйИ намъ онъ сердце шевелитъ;Такъ точно старый инвалидъОхотно клонитъ слухъ прилѣжныйРасказамъ юныхъ усачей,Забытый въ хижинѣ своей.
XIX.
За то и пламенная младостьНе можетъ ничего скрывать:Вражду, любовь, печаль и радость,Она готова разболтать.Въ любви считаясь инвалидомъ,Онѣгинъ слушалъ съ важнымъ видомъ,Какъ, сердца исповѣдь любя,Поэтъ высказывалъ себя;Свою довѣрчивую совѣстьОнъ простодушно обнажалъ.Евгеній безъ труда узналъЕго любви младую повѣсть,Обильный чувствами расказъ.Давно не новыми для насъ.
XX.
Ахъ, онъ любилъ, какъ въ наши лѣтаУже не любятъ; какъ однаБезумная душа поэтаЕще любить осуждена:Всегда, вездѣ одно мечтанье,Одно привычное желанье,Одна привычная печаль!Ни охлаждающая даль,Ни долгія лѣта разлуки,Ни музамъ данные часы,Ни чужеземныя красы,Ни шумъ веселій, ни наукиДуши не измѣнили въ немъ,Согрѣтой дѣвственнымъ огнемъ.
Она поэту подарилаМладыхъ восторговъ первый сонъ,И мысль объ ней одушевилаЕго цѣвницы первый стонъ.Простите, игры золотыя!Онъ рощи полюбилъ густыя,Уединенье, тишину,И ночь, и звѣзды, и луну —Луну, небесную лампаду,Которой посвящали мыПрогулки средь вечерней тмы,И слезы, тайныхъ мукъ отраду....Но нынѣ видимъ только въ нейЗамѣну тусклыхъ фонарей.
XXIII.
Всегда скромна, всегда послушна,Всегда какъ утро весела,Какъ жизнь поэта простодушна,Какъ поцѣлуй любви мила,Глаза какъ небо голубые,Улыбка, локоны льняные,Движенья, голосъ, легкій станъ,Все въ Ольгѣ.... но любой романъВозмите, и найдете вѣрноЕя портретъ: онъ очень милъ;Я прежде самъ его любилъ,Но надоѣлъ онъ мнѣ безмѣрно.Позвольте мнѣ, читатель мой,Заняться старшею сестрой.
XXIV.
Ея сестра звалась Татьяна....13Впервые именемъ такимъСтраницы нѣжныя романаМы своевольно освятимъ.И что жъ? оно пріятно, звучно,Но съ нимъ, я знаю, неразлучноВоспоминанье стариныИль дѣвичьей. Мы всѣ должныПризнаться, вкуса очень малоУ насъ и въ нашихъ именахъ(Не говоримъ ужъ о стихахъ);Намъ просвѣщенье не пристало,И намъ досталось отъ негоЖеманство — больше ничего.
XXV.
И такъ она звалась Татьяной.Ни красотой сестры своей,Ни свѣжестью ея румяной,Не привлекла бъ она очей.Дика, печальна, молчалива,Какъ лань лѣсная боязлива,Она въ семьѣ своей роднойКазалась дѣвочкой чужой.Она ласкаться не умѣлаКъ отцу, ни къ матери своей;Дитя сама, въ толпѣ дѣтейИграть и прыгать не хотѣла,И часто, цѣлый день одна,Сидѣла молча у окна.