- Дурной ты, Андрей. Отпусти меня немедленно, жалеть ведь потом будешь, - сердито шептала я, уворачиваясь от его шершавых губ.
- Я уже жалею, Женька, только не о том, о чем ты думаешь, - Андрей еще раз потерся носом о мою щеку и, выдохнув, с силой оттолкнулся от меня. - Бегом домой, мелкая, и так я тебя сегодня напугал.
А мне только этого и надо было, я, как испуганный зайчишка, на автомате открыла дверь и сиганула внутрь квартиры.
Дома уже все спали и я, тихонько переодевшись, юркнула в кровать. Лежа под одеялом, я переваривала все то, что сегодня произошло. Мысли в голове просто бурлили, новые ощущения волновали и я никак не могла понять понравилось мне то, что сегодня произошло или нет. Промаявшись почти до рассвета, я уснула, да так крепко, что проспала до полудня. Для меня это было не свойственно и, когда я встала, папка с усмешкой мне сказал:
-Да, Евгения, ну и здорова ты гулять. С петухами что ль домой заявилась?
- Да, ладно тебе, пап. Я в одиннадцать уже около дома была, с ребятами на лавочке у подъезда сидели, болтали.
- Ну-ну, - хмыкнул в усы отец, - давай подгребай на кухню, завтракать будешь.
Не успела я допить чай с ватрушками, как в дверь зазвонили. Я, как была, в домашних шортах и майке, пошла открывать дверь. На пороге стояла Оксанка.
- Поговорить надо, пойдем прогуляемся?, - сказала она.
- Сейчас выйду, переоденусь только.
Закрыв за ней дверь, я судорожно умылась и побежала одеваться. В голове неотступно крутилась мысль о теме нашей с ней беседы. Что она хочет мне сказать? Может она что-то подозревает? Но что, если я сама еще ничего не поняла. Так, в полном раздрае, я вышла во двор. Оксанка лениво развалилась на лавочке, подставив солнышку незагорелые ноги с красиво округлыми коленками. Сарафан, надетый на Оксанку, подчеркивал полную грудь и тонкую талию. Я тихонько вздохнула, слегка опечалившись о своем размере груди, и присела рядом. Оксана, не открывая глаз, спросила:
- Ну и что ты думаешь обо всем этом?
- О чем?, - испуганно спросила я. Мысли опять разбежались в панике.
- Обо мне и Андрее, конечно. О чем же еще?
У Оксанки была одна очень специфичная черта: она всегда думала в первую очередь о себе и не могла предположить, что кто-то может еще о ком-то, кроме нее, думать.
- А что я должна о вас думать?, - осторожно спросила я.
- Я знаю ,что тебе Настька про меня напела. Небось шлюхой обозвала, а сама на моего Андрюшеньку слюни пускает. Дура глупая, - жестко припечатала Оксана. Широко раскрыв по-кошачьи раскосые голубые глаза, она вперила свой взгляд в меня:
- Ну, давай, говори, что ты обо всем этом думаешь?
- Оксан, это только твое дело и Андрея. Какая разница кто и что про вас думает, если вас это устраивает? По-моему глупо на кого - то озираться.
-Да, Евгеша, ты и правда прирожденный миротворец. Ну ладно, не хочешь говорить, не говори. Я за Андрея кому хочешь рожу располосую. Скажи-ка ты мне лучше, подруга, что у тебя с Витьком? Шуры-муры, что ли?, - и Оксанка потянулась, как сытая кошка, навстречу солнечным лучам.
- С Витей - ничего. Тоже, что и со всеми остальными, а что?
- Да, смотрю я, как он вокруг тебя круги наворачивает и думаю, что это "жжжж" неспроста.
- Ладно тебе, Оксан, глупости все это. Не надо мне никого. Мне и без них головняка хватает.
Остатки лета прошли непонятно. Андрея с того вечера я не видела до осени, он уехал с родителями в отпуск, на море. Оксанка страдала, маялась, не знала куда себя деть. Замучила меня своими размышлениями и ревностью. Настя полностью погрузилась в новые отношения с Витькой. Я облегченно вздохнула, что Витька наконец-то от меня отвязался и просто наслаждалась последними летними деньками. Мы опять все вместе ходили на реку, купалась и загорали. К концу лета я стала черная, "как черт", как говаривала моя бабушка - мамина мама.
-Ух, Евгеша, на кого похожа, не девчонка, а черт в юбке. Нос вечно обгоревший, - ворчала с любовью бабушка,- мы ж тебя даже в сметане не отбелим.
- Да ладно, бабуль, осенью все само сойдет, - смеялась в ответ я. Пропадая на реке, я еще больше похудела, так как есть в жару совершенно не хотелось, и даже начала сама себе нравится. загорелое тело выглядело стройным, вечно раздражающий живот пропал, на лице остались только глаза и скулы. Волосы выгорели на солнце и стали отливать рыжиной.