Перворожденные игнорировали все последующие попытки Союза вызвать их на повторный совет, и пригрозили послам, что если они появятся на границах Вечного Леса еще раз, их встретят стрелами. Орки в свою очередь, упрямо мотали головами и в ответ на все уговоры отвечали, что Союз не сдержал данного слова, и если надо будет, они пойдут в бой одни. И пошли. И не одни, а с поддержкой эльфов. И что? Вот уже семьдесят лет прячутся как крысы в пещерах Волчьих Островов, последние сотни Перворожденных и гибнут под безжалостными лучами Салладорского солнца последние отряды орков. А как бы мне сейчас помогла магия эльфов!
Время уже было позднее, и Дайрину было уже пора уходить, но увлеченный беседой с Терганом, гном, похоже, забыл обо всем. Я кашлянул, пытаясь привлечь к себе внимание, и предложил ему зайти на кухню, и собрать провиант на дорогу. Смерив меня неодобрительным взглядом, Терган протянул Дайрину продолговатый сверток, завернутый в кусок серой, грязной ткани, гном схватил его, и быстро запихнул на самое дно своего мешка, после чего, буркнув что-то, что я должен был принять за благодарность, вышел из комнаты, оставив нас с Терганом наедине.
Старый охотник прошелся по комнате, пристально рассматривая картины и оружие, развешанное на стенах, удивленно похмыкивая, намекая на то, наверное, что он давно не был приглашен в дом своего старого друга. Я быстро подсчитал — отец умер двенадцать лет тому назад, мне было семнадцать. Первое время Терган приходил к нам каждый день, потом, по мере того как я прибирал к рукам связи отца, появлялся все реже и реже. А потом был Гарден. Да, прошло восемь лет с того дня, когда Терган проклял своего старшего сына в гостиной, этажом ниже. С тех пор в моем доме он больше не появлялся.
Терган закончил свой осмотр и сел в кресло напротив стола. Не спрашивая моего разрешения, старый охотник достал свою трубку и закурил; прекрасно зная, что я не переношу запах табака. Но если он хотел нарваться на ссору, он переоценил своё влияние на меня. Я молча поднялся, подошёл к окну и открыл его. В переулке дома напротив зашевелились тени. Еще рано.
Я сел на подоконник и вздохнул полной грудью — к Тьме эльфов и их леса! Нет аромата приятней, чем Ордос осенью, после дождя. Я давно пообещал себе, что если выживу, куплю себе небольшой дом на берегу моря и проведу свою жизнь в тишине и покое, и не буду вмешиваться в дела Эвиала. Это, конечно, был бред — меня хватит ровно на неделю такой жизни. После недели я буду готов лезть в петлю от скуки, но иногда было приятно помечтать о том, что когда-нибудь я смогу жить как нормальные люди.
Дайрин задерживался, и я повернулся к Тергану. Старый соратник моего отца не сильно изменился за год прошедший с нашей последней встречи. В свои шестьдесят восемь лет он еще был с состояние крепко держать в руках меч, в чем чуть ли не ежедневно убеждалась, пьяня молодёжь в его трактире. На его лице не было кривых и ужасающих шрамов, о которых так любят писать летописцы. Он не гнул подковы одной левой и не сбивал голубей в полете метательными ножами, как герои детских рассказов. Среднего роста, среднего телосложения Терган растворялся в толпе гостей у себя в трактире, и из собранных сплетен умел обычно собрать полную картину происходящего в Ордосе, наука которою мне еще предстояло познать. У него был лишь один недостаток — Терган был прямым как эльфийская стрела. Он не понимал, и не когда не поймет, что цель оправдывает средства. Он предпочел, чтобы его наследники жили с честью, но покоренными, чем свободными, но опозоренными не сдержанным словом. Узнает о моей причастности к смерти брата Дайрина — убьет и глазом не моргнет. А ведь знает же, что до смерти Радунга гномы были готовы идти на попятную! И что тогда — Гарет и Терган вдвоем против Узурпатора? А теперь их удержать невозможно — рвутся в бой как одержимые. Отец бы меня понял.