— Как?
— Убей Жардина!
— Я не убиваю людей.
— Он же убьет меня!
— Вы уже убиваете себя.
— Тогда спасите меня от самой себя! — воскликнула она наконец. Это было похоже на рев. На рев льва, что был на гране смерти. И эти слова были правдой.
— Это мне уже больше нравится…
Он размазал по щеке красную помаду и вышел из комнаты.
“Ты же хотел ей отказать!”
— Мария! Вино! — донесся истерический вопль до его ушей.
Сбежав из гостиницы, Безымянный шел на звук морского прибоя. Одежда становилась влажной он мелких капель. Тонкая рубашка в отличие от тряпья ужасно скрывала черные рубцы на его груди. Их кривые силуэты проступали сквозь белую ткань. Так он сильнее походил на то, чем он являлся — на монстра.
Безымянный поднял страницу. Ветер уже разнес по всему городу разорванные листы. Чорийцы не сомневались: книга под названием “Сказка” не должна определять судьбу. Их судьбу. На подобранной странице Святая Луна протыкала себя вместе с её обезумевшим мужем. Безымянный провел пальцем по её умиротворенному лицу. Была ли и её любовь к этому мужчине тюрьмой? Должна ли она была умереть вместе с ним?
“Мне понравилось, как ты обошёлся с ней. Жестко. Бесчеловечно. Нам и вдвоём хорошо. Но ты мне соврал… ты хотел встретиться с ней.”
Сейчас он не желал слышать Йоко. Закрыв глаза, Безымянный прислушивался к шуму прибоя. Сейчас его ничто не заглушало. Шипящими потоками они со всех сил обрушивались на ледяные скалы, разрушая своими жадными языками многовековые камни. Было сложно подобрать нужные в тот момент слова.
— Мои воспоминания до сих не вернулись. Однако я чувствую, что есть для меня… “Родное”
“Родное? Что ты имеешь в виду”
— Мне иногда, кажется, я что-то вспоминаю. Пытаюсь дотянуться до этого, но память ускользает от меня. К примеру… этот цвет тёмный… тёмный синий… или отчаяние в глазах принцессы. Но я ничего не могу сделать.
— Я даже ничего не чувствую. Не знаю что такое страх. При этом понимая, что я должен его испытывать, — прошептал он сильнее выпивая ногтями в бинты на ладонях. Внутри него с каждым днем что-то росло, но оболочка сдавливала его подобно оковам.
“Десять лет.” — подумал он в тот момент. “Десять лет скитаний и бесполезных поисков. Десятки мест, оставленных позади.”
Охотник посмотрел на свои тонкие запястья, перевязанные кожаными шнурками. А затем на подвестку из зеленого камня.
— Я окажу услугу принцессе. Так будет проще, — прошептал он и тень, что скрывалась где-то в сумраке городских стен, лёгким движением обхватила лодыжку подопечного.
“Это ничем хорошим не закончится, любовь моя”
— Разве ты не видишь? Я могу быть жестоким. Ничто не помешает нашим планам. После такого она не привяжется ко мне. Тебе, Йоко, не придётся волноваться.
Та девушка… Безымянный понимал, что помогать ей будет накладно и, скорее всего, возможно ему лучше было продолжить путь в одиночестве. Но люди не просто так обращаются за помощью к монстрам. А помимо Безымянного были чудовища и похуже. Шанс, что та девушка уцелеет, стремится к нулю.
— У принцессы будет однозначно больше охраны и не придется беспокоиться ни о диких животных, ни о документах. И ты сможешь есть до отвала, в последнее время ты слишком много спишь.
Произнеся эти слова Безымянный ожидал услышать укор или жестокую шутну, но воцарившееся молчание обеспокоило его.
— Йоко, — уже вслух обратился в тени Охотник, — Ты думаешь я не понимаю, что я делаю. Это всего-лишь сделка.
“Если мы во что-то застрянем — сразу убираемся» — пробурчала Тень и обвила своим тело Безымянного.
— Ты это чувствуешь? — прошептал Безымянный
— Что именно?
— Опять скитания… — но он врал.
“Я чувствую… Свободу…” — подумал про себя Безымянный. Украдкой. Словно кто-то мог похитить или осквернить эту мысль.
“Ты только помни, что я тебя не оставлю. Я ведь люблю тебя”.
“Осталось лишь, наконец, купить апельсинов!” — возмутилась тень.
***
— Госпожа… — вам просили передать.
— Отстань от меня Лин, — прошипела Гестия, но как то по-доброму. У нее всегда получалось плохо выражать злость на словах, — Не видишь мне плохо?
Под ногами служанки захрустело стекло. Три… Нет… Четыре бутылки вина валялись по всей комнате. Как и большая часть интерьера. Вазы, скульптуры, цветы: все было с яростью обрушено на пол. Постанская Бестия была страшна в гневе.
— Госпожа, но это от господина Черного Охотника.
Гестия резко поднялась и сразу нахмурилась.