Другая группа из пяти человек с помощью автоклава из уже полученной окиси сумела наладить извлечение селена и теллура в чистом виде. И эта же группа, возглавляемая М. З. Угорецом, после десяти лет исследований в конце концов освоила извлечение халькогенов гидрометаллургическим путем, предложив производственникам совершенно новую технологию, позволяющую наиболее полно выделять из шлама селен и теллур. Дело оставалось за заводчанами…
А сам Букетов, стоически преодолев все невзгоды и трудности, которые встречались ему на пути, стал доктором технических наук. Все его сотрудники, помогавшие в этих разработках, успешно защитили свои диссертации, все они стали кандидатами технических наук, некоторые — и докторами.
Эти опыты, продолжавшиеся более тридцати лет, закончились успехом (по этому методу в ХМИ проводились дополнительные исследования до конца прошлого века). Государственный комитет по регистрации новых изобретений и открытий в 1973–1974 годах выдал карагандинским исследователям по этой теме несколько свидетельств. Группа Марка Залмановича, под руководством Евнея Арыстанулы, в 1974–1976 годах проверила эффективность своей технологии на медном заводе в Алмалыке. «Очень много усилий Евней Арстанович затратил на организацию полупромышленных испытаний в Узбекистане, — вспоминает М. З. Угорец. — Сам он, будучи ректором КарГУ, несмотря на огромную занятость, побывал с нами в Алмалыке на АГМК. Такие испытания мы провели там в 1975–1976 годах. Они были успешны, но аппарат — электролизер для выщелачивания был далек от совершенства. Лишь позже, в 1982 году, совместно со Свердловским конструкторским бюро Министерства цветной металлургии СССР мы сами создали новый аппарат. Евней Арстанович увидел наяву первое удачное применение своего детища, предсказанного им за десяток лет до этого…»
Идею извлечения редких элементов с использованием небольшого автоклава Е. А. Букетов впервые выдвинул в 1961 году. Значит, более двадцати лет он пробивал свою идею, а сколько при этом преград возникло перед ним — нам не сосчитать никогда. Отрадно то, что ученый не отказался от первоначального замысла и вел вперед группу одержимых, таких как М. З. Угорец и его единомышленники, пока не достиг желанной цели.
Приходится с сожалением сообщить читателю и такой факт, о котором вспоминает его ученик Марк Залманович: «В целом все эти наши исследования были достаточно оригинальны, в Советском Союзе подобных работ не было, и, можно сказать, они были признаны, например, попали в учебники по химии и технологии редких и рассеянных элементов. Но нам реализовать на практике автоклавные методы сразу не удалось. Из зарубежной литературы лишь в 1982 году нам стало известно, что автоклавное щелочное выщелачивание медеэлектролитных шламов в конце 70-х годов было осуществлено в ГДР на заводах Мансфельда, причем со ссылкой на наши работы. Узнав об этом, Евней Арстанович очень был обрадован. Когда я ему показал статью из научного журнала, он прямо возликовал: «Вот видишь, Марк, метод, который мы пробивали в науку, служит человечеству! Молодцы, деловой и хваткий ум у немцев!..»
Евней Арыстанулы занимался извлечением халькогенов из медного шлама с некоторыми перерывами более пяти лет в Алматы. А в Караганде он решил повторить эти опыты: тот же шлам он по-прежнему обжигал с содой, выход металлов при этом был намного больше, чем при использовании других способов, а процесс окисления в «кипящем слое» шел быстрее, но, к сожалению, за полчаса не только селен, но и большая часть теллура улетучивались в виде пыли из трубы — с такой потерей нельзя было мириться… Для улавливания халькогенов из пыли надо было сооружать специальную сетку-уловитель, а это громоздкое и дорогостоящее сооружение, с ним не захотят возиться производственники. Причина же потерь была в слишком высокой температуре в печи «кипящего слоя», а при ее снижении пропадал «кипящий слой». В общем, как в пословице: нос вытащишь — хвост увязнет. И здесь ученого осенила мысль: обжиг произвести в обыкновенной шахтной печи…
«В начале 1961 года мы уже начали обжиг гранул в шахтных печах…» — писали Е. А. Букетов и В. П. Малышев в опубликованной в 1969 году монографии «Извлечение селена и теллура из медеэлектролитных шламов».
Свой метод обжига они тщательно проверяли более года и убедились в его абсолютной безотказности. Кстати, в последних опытах они добились почти 90-процентного выхода селена в окиси, извлечение теллура также было на уровне расчетного. Фактически это был лучший результат в мире, своеобразный рекорд по извлечению халькогенов!.. Авторы новой технологии свои открытия представили в Госкомитет по делам изобретений и открытий. 1 февраля 1962 года Е. А. Букетову и В. П. Малышеву комитет выдал свидетельство под № 158416.
Виталий МАЛЫШЕВ. «Поступью командора и пророка»:
«Сложили модель этой печи в чемоданчик, привезли на уральский завод в Верхнюю Пышму, показали в действии — всем понравилось, анализы хорошие, культура! Но главный инженер изрек: «Дело это сложное, потребует реконструкции, отразится на себестоимости продукции, сорвет план». В общем, была обычная «государственная» песенка. Вернулись мы ни с чем, подавленные. Рассказали, что да как, но такой оборот ничуть не удивил Евнея Арстановича, только раззадорил: «Двинем — ка мы в Унипромедъ, у них там своих свежих идей в этом деле нет, попробуем действовать в одной упряжке!» А что такое Унипромедь? Это головной проектный и исследовательский институт по медной промышленности не только Урала, но и других регионов бывшего Союза. Расположен в Свердловске, рядом с Верхней Пышмой, имеет свой опытный завод. Никого там лично не знаем».
Поездка Е. Букетова и В. Малышева в 1963 году в Свердловск принесла свои плоды: новая технология сначала прошла испытание в лаборатории Унипроме-ди, сразу же после этого на Елизаветинском опытном заводе под Свердловском. Провели полупромышленное испытание. Результаты были отличные, можно сказать, почти фантастические! Итоги испытаний совместных исследований опубликовали в союзном журнале «Цветные металлы» № 4 за 1965 год: «Шахтное опекание медеэлектролитных шламов» (Е. А. Букетов, Ю. Д. Бурдаков, Л. Д. Кирр и В. П. Малышев).
Но, увы, в который раз нам придется делать оговорки, ниже мы приводим подробный рассказ участника этих событий, он красноречиво характеризует систему, в которой мы жили.
Из книги В. П. МАЛЫШЕВА «Поступью командора и пророка»:
«Поехали через некоторое время в Пышму, оказывается, прежний главный инженер перешел в Министерство цветной металлургии, в Москву, а новый — бывший начальник шламового цеха, нам заявил: «Сейчас мы испытываем новую технологию по обжигу в печи «кипящего слоя», и пока ее не испытаем, к вашей приступать не будем. Завод — не полигон для проверки всяких идей, нам нужно заниматься производством». Потянулись долгие месяцы ожидания конца испытаний, которые шли хуже некуда, хотя цех был напичкан сложной управляющей аппаратурой и там денно и нощно трудились представители известного института. Признаться им в несостоятельности своей технологии даже в те, уже потеплевшие времена было страшно. Обвинение в разбазаривании государственных средств, крах карьеры, падение научного авторитета, личная трагедия ученого — вот что стояло за этим. Испытания остановились, новый участок цеха напоминал какую-то вымершую цивилизацию. Никто не хотел ставить точку над i, — вспоминает эту грустную историю ученик Букетова. — Мы, совместно с Унипромедью, не раз обращались в министерство с просьбой разрешить нам испытания нашей технологии, но неизменно получали короткий отказ с явно надуманной мотивировкой: «Не спешите, как поступят положенные финансовые средства, так и приступим к испытанию…»
Евней Арстанович ходил чернее тучи, не зная, что предпринять. Но вот однажды прямо с раннего утра вызывает меня к себе в кабинет, долго молчит, о чем-то сосредоточенно думает. Молчу и я, жду чего-то необычного, больно уж не похоже это на нашего лидера. И в самом деле: «Виталий Павлович, я думаю так: надо написать письмо Брежневу. — Он помолчал. — Не от меня, как от директора, а от тебя, как от молодого специалиста и ученого. Что ты возмущен тем, с чем столкнулся при внедрении нового в производство, что потеряны годы и утрачивается вера в технический прогресс в нашей стране. Писем от директоров у него — пруд пруди, а от молодых, думаю, нет. До него письмо, конечно, не дойдет, но в аппарате, может, как-то сработает».