И тут хозяин кабинета прервал меня и улыбнулся:
— Дорогой казахстанец, зачем вам ехать в Алма-Ату, думаю, сегодня-завтра вопрос будет улажен. Потому что тот недоступный для вас высокий чин — ваш коллега, крупный физик и энергетик, академик Владимир Алексеевич Кириллин сидит за вашей спиной…
Я понял, какую допустил оплошность, и растерялся. Из этого состояния меня вывел добрейший Мстислав Всеволодович, представив меня зампреду Совмина СССР и лестно отозвавшись о возглавляемом мной институте, основу которого закладывали двое известных союзных академиков И. П. Бардин и К. И. Сатпаев.
— Скоро наши коллеги полностью обеспечат страну редкими металлами, — сказал Келдыш.
— Вы думаете, дефицит селена решится в ближайшие годы? — обратился ко мне Кириллин. — Я об этом немного информирован. Скажите, если есть какие-то затруднения, проблемы.
— Владимир Алексеевич, технология, которую разработали наши специалисты, уже частично внедрена на Балхашском комбинате. Идет также подготовка к ее апробации и на Урале, в частности, на старом заводе в Верхней Пышме. Полагаю, уже в этой пятилетке, во всяком случае, в следующей страна получит столько селена, сколько потребуется…
Я никогда не думал, что зампред Совмина СССР знает проблему с селеном так же досконально, как и мы, профессионалы.
Кириллин, поднявшись с места, подошел ко мне.
— Коллега, скажите, как специалисты вашего института решают проблему обезвреживания от мышьяка полиметаллических руд? Мне известно, что это очень сложное дело. Но это не причина для того, чтобы сидеть сложа руки…
В нашем ХМИ в свое время была создана группа, которая занималась мышьяком. Года три она вела исследования. Но ощутимых результатов мы пока не достигли. Честно признавшись в этом, я пояснил, что в годы сокрушительной атаки Н. С. Хрущева на науку наш институт лишился финансирования, сел на мель… Только теперь начали понемногу приходить в себя. Если будет от союзных учреждений материальная поддержка, если они проявят заинтересованность, мы готовы заняться не только селеном, теллуром и мышьяком, но и всеми девятнадцатью элементами из группы халькогенов, для этого у нас есть научные кадры и огромное желание решить эту проблему…
— Хорошо, товарищ Букетов, все ясно. Поскольку вы приехали издалека, сегодня вечером для вас найду четверть часа, подготовьте свои бумаги и приходите, — сказал Кириллин и назвал номер телефона своего помощника…»
Научно-исследовательский институт крепок не только научной базой, но и кадрами.
Е. А. БУКЕТОВ. «Научное творчество и жизнь». «Простор», 1971 год, № 2:
«Сталь и чугун, как известно, это сплавы железа с углеродом: чугун — высокоуглеродистый сплав, сталь — малоуглеродистый. Следовательно, получение последней из чугуна сводится к выжиганию углерода для того, чтобы довести его содержание до определенных пределов, тогда чугун становится сталью. Эта операция и проделывается в конверторных и мартеновских печах металлургических заводов. Однако такое выжигание не обходится даром. В стальном расплаве накапливается избыток кислорода, и поэтому вслед за «окислением» (выжигание углерода) следует обязательный процесс «раскисления» (удаления кислорода). Раскисление, как правило, осуществляется введением в стальной расплав таких добавок, которые, присоединив к себе кислород, всплывают на поверхность ванны, образуя шлаки. Наиболее распространенными раскислителями являются марганец, кремний, алюминий — элементы, активно реагирующие с кислородом с образованием всплывающих окислов. Марганец и кремний вводятся в расплав, как правило, в виде ферромарганца, ферросилиция — специально приготовленных сплавов с железом (ферросплавов), и лишь алюминий употребляется в виде металла технической чистоты.
…Для весьма ответственных марок стали такие комплексные раскислители составляются дорогим путем — плавлением ферросплавов и чистых металлов. Поиски более дешевого пути получения этих комплексных сплавов-раскислителей привели наших ученых к мысли о выплавке их непосредственно из марганцевых руд в электродуговых печах, ибо руды марганца в основном и состоят из природных окислов марганца, кремния, алюминия и железа. Эта идея и лежала в основе предложения Г. В. Медведева, сотрудника ХМИ, который этим занимался основательно с 1960 года. Самое удивительное заключается в том, что его предложение было очень простым, особенно устраивало нас то, что в казахстанских условиях его можно было быстро ввести в производство…»
Евней БУКЕТОВ. «Шесть писем другу»:
«Как-то иду в лабораторное здание, которое достраивается медленно (…) иду, потому что знаю, есть такой инженер Лапин (это выше представленный автором Геннадий Васильевич Медведев. — М. С.), который на нижнем этаже недостроенного корпуса, соорудив себе опытную установку, трудится не покладая рук. Впервые вижу в институте опытную установку, на которой ведется эксперимент, и радуюсь. Меня встречает высокий мужчина средних лет, представляется инженером Василием Гавриловичем Лапиным (имя и отчество — тоже переиначены. — М. С.)».
— Я о вас наслышан и пришел познакомиться. Говорят, вы взялись доказать чуть ли недоказуемое и что у вас неплохо получается, но до меня доходили и насмешки некоторых ваших коллег. А теперь расскажите, что у вас на уме…
— Это правда, уважаемый директор, — говорит Медведев. — У меня что-то наклевывается, да пока мало кто этому верит. Я ведь доказываю самое простое, как дважды два: на агрегатах, на которых все работают, можно из бросового материала получать ценнейший продукт, стоит только несколько изменить параметры… Вот этот самый сплав. Металлурги мне не верят, пусть попробуют сами. Вы тоже не верите?.. Пожалуйста, сейчас я вам дам пробу из полученного мною сплава. Проверьте его не у нас, а в лаборатории Кармета…
— Понял вас, я верю, — не стал спорить Букетов. — А вы можете получить на этой печи ферросилиций?
— Почему бы и нет, но на это нужно время.
Марганцевое сырье, часто встречающееся в недрах Казахстана, из-за незначительного содержания марганца на металлургических заводах обычно не использовалось, между тем, если обжигать его дешевым топливом Экибастуза, можно получать ферросплавы. Самое главное, исследователь досконально изучил состав этих углей и рационально использовал их компоненты. Он выявил, что более шестидесяти процентов экибастузских углей не сгорают, безвозвратно уходят в золу, а они состоят из кремнезема (фактически это то же самое, что силиций. — М. С.) и обыкновенного алюминия. Медведев способом, который сам придумал, в своей электропечи получил готовые ферросоединения.
Евней Букетов пишет, что легко уловил принцип предлагаемой технологии, но с трудом верил в нее именно из-за ее чрезвычайной простоты.
— Вот и вы повторяете сплетни моих недругов! — рассердился Медведев. — У нас сейчас всезнаек и советчиков, как в каждой бочке затычек. Если предложишь что-то очень простое, сразу же начинают на голову показывать, мол, перегрев, из ума выжил. Мне не верят, что ферросплавы можно выплавлять из тех материалов, которые у нас валяются под ногами… Короче, как бы вы ни отнеслись к моей затее, может быть, и вы посчитаете меня бесшабашным, а то и чокнутым, из Караганды я никуда не уеду, если будет нужно, костьми лягу возле своей печи. В этот город я приехал с далекого Урала по настойчивой просьбе вашего заместителя М. И. Хайлова. Приехал потому, что знал: в Казахстане — горы такого бросового сырья. Однако с Михаилом Исаковичем мы не спелись, если выразиться точнее, мою идею он не признал, он хотел меня использовать как подсобника для своих экспериментов, да не на того напал… Рассорившись с ним, я поехал к вашему наставнику, академику Пономареву. Виктор Дмитриевич, несмотря на то что он специалист по цветным металлам, понял меня и повел к президенту Академии наук. Президент, как всем известно, ученый-геолог, не металлург, но он видит дальше иных специалистов. Академик Сатпаев без колебаний поддержал меня и выделил средства для этой опытной печи и закупки необходимого оборудования. Вот видите, настоящие ученые, не имеющие никакого отношения к моей сугубо узкой специальности, помогли мне во всем. А вы? Если вы так уверены в себе, попробуйте опровергнуть их. Нет, не сможете. Потому что я уже в первый же год получил эти сплавы. Вот они перед вами…