В 2001 году за внедрение в производство безотходной технологии, отвечающей мировым стандартам, выпуск сплавов ферросиликоалюминия и серной кислоты семь ученых: Жанторе Нурланович Абишев (посмертно), Абдурасул Алдашевич Жарменов, Байсанов Сайлаубай, Светлана Ершуровна Дуйсебаева, Манат Жаксыбергенович Толымбеков, Алма Жолдасовна Терликбаева, Болат Пешатович Хасен удостоены звания лауреатов Госпремии Республики Казахстан. Между прочим, все они начали свои исследования в открытой по почину Е. А. Букетова лаборатории ферросплавов…
Т. Г. Габдуллин скончался в 1994 году от сердечного приступа в возрасте пятидесяти девяти лет, во время выборов в Академии наук Казахской ССР (он баллотировался в члены-корреспонденты НАН, но не был избран). Наверное, явная несправедливость, проявленная учеными-коллегами при закрытом голосовании, послужила для него смертельным ударом, не выдержало сердце.
Но вернемся к проблеме извлечения мышьяка, которую председатель Комитета по науке и новой технике СССР В. А. Кириллин обсуждал с директором ХМИ.
Дело в том, что извлечение мышьяка оставалось многие годы вне внимания производственников и ученых. В составе почти всех полиметаллических руд он был в сульфидной форме (значит, с серой), а в процессе отделения цветных металлов он вместе с бурыми облаками сернистого газа тоннами уходил в атмосферу. В довоенные годы, да и после все заводы Страны Советов, имевшие дело с этими рудами, на это закрывали глаза, не считаясь даже с тем, что ядовитые выбросы отравляли воздух, а при выпадении на землю в виде осадков — и почву. Ведь мышьяк очень токсичен, это его свойство применялось издавна при королевских дворах, когда хотели кого-то спровадить поскорее на тот свет. Самое удивительное — экологические организации, призванные охранять атмосферу, окружающую среду от загрязнения, делали вид, будто от мышьяка никакого вреда нет.
Положение резко изменилось в 1960-е годы, когда в моду стала входить химизация полей. На заводах, где получали медь, никель, свинец, цинк, начали улавливать сернистый газ, раньше уходивший в небо, спешно понастроили дополнительные цехи, на заводских трубах установили уловители. Теперь газ стал источником серного ангидрида, основы серной кислоты, а та, в свою очередь, использовалась для производства азотных удобрений. Вместе с сернистым газом фильтры улавливали и мышьяк. А куда девать его и где хранить сильный яд — никто не знал. Попадание его в удобрения, в почву, воду или воздух грозило экологической катастрофой. За этим строго следили международные организации, они могли наложить многомиллионные штрафы, устроить мировой скандал, что било по финансам и престижу Советского Союза. Короче говоря, вопрос отделения мышьяка от всей массы руды или улавливания его в горловине дымоотводов, а также хранения многих тысяч тонн яда — стал перед учеными во весь рост, решение его уже нельзя было откладывать на завтра…
Что это когда-нибудь произойдет, знали все ученые и специалисты, имевшие дело с полиметаллическими рудами. Предвидел это Евней Букетов. С опасным элементом он столкнулся, занимаясь выделением селена и теллура. Но в то время он имел дело с малыми объемами, соединения мышьяка хранил в сейфе. Он каждый год включал исследования по мышьяку в тематический план института, но, увы, из-за ограниченных средств каждый раз переносил их на следующий год. Думается, напоминание академика В. А. Кириллина о мышьяке дало толчок его мыслям в этом направлении. Тем более отделение и утилизация мышьяка становились задачей не только союзной, но и мировой науки. Удачное решение ее неизмеримо подняло бы авторитет любого НИИ. Почему бы не взяться за это ХМИ?..
«Работая с медеэлектролитными шламами, мы, конечно, знали о проблемах электролитического рафинирования меди. И вот в 1969–1970 годы по инициативе Евнея Арстановича мы взялись за выведение примесей, в первую очередь мышьяка, сурьмы и никеля из электролита рафинирования. Определенные успехи и здесь были достигнуты, а в плане реализации существенно большие, чем с халькогенами. По этой теме под руководством Евнея Арстановича были защищены диссертации Е. Е. Дюсембаевой, С. Н. Новик, М. Ш. Шариповым, А. В. Стряпковым и А. А. Жарменовым. Это направление в ХМИ продолжает развиваться. В 1978 году академик В. И. Спицын на первом Всесоюзном совещании по халькогенам предложил мышьяк занести в число халькогенов…» — писал М. З. Угорец в воспоминаниях о своем наставнике…
Событие, когда элемент, который прочно стоял в таблице Д. И. Менделеева на своем законном месте в течение почти ста лет, согласно своему атомному весу, вдруг присоединяют к группе халькогенов, для химиков далеко неординарное. Сенсацию среди ученых это сообщение вызвало еще и потому, что об этом официально заявил на Всесоюзном совещании ведущих химиков страны не докладчик, выступавший от имени коллектива ХМИ, где велись эти исследования, а москвич, авторитет в области химии, директор Всесоюзного института физической химии, академик В. И. Спицин. Его активно поддержала другая докладчица, заведующая кафедрой МГУ, профессор МГУ, Герой Социалистического Труда, академик Александра Васильевна Новоселова.
Практически это была самая высокая оценка достижений группы Букетова, занимавшейся около двадцати лет мышьяком, в результате чего были решены проблемы выделения его из общей массы и хранения. Кто же эти первопроходцы? В своих воспоминаниях Марк Залманович Угорец поименно называет пятерых исследователей. А мы к ним присоединим и шестого, притом главного «виновника» переворота в истории халькогенов.
В «Шести письмах другу» Евней Арыстанулы подробно рассказывает о своем ученике — Акылтае Игембаеве, ставшем правой рукой его в первые годы работы в ХМИ: «Акылтая… мы назначили ученым секретарем, польстившись на то, что он неплохо показал себя как младший научный сотрудник, отличаясь вдумчивостью и исполнительностью. Переводя на должность ученого секретаря, мы его предупреждали, чтобы он не забывал свои исследования, в которых имел заметный задел. Между тем Акылтай, очень аккуратно и усердно исполняя свои должностные обязанности, понемногу охладел к науке, и я это заметил сразу. Он оказался из тех, кто не может успешно заниматься двумя делами одновременно. Не отличаясь честолюбием, он со временем решил, по-видимому, довольствоваться тем, что есть… Все же мы решили перевести Акылтая на научную работу, где он продвигался спокойно и уверенно, благодаря своему усердию и аккуратности и был избран руководителем лаборатории, и, видимо, недалеко то время, когда он станет доктором наук».
Но, как видим, автор повествования не раскрывает, чем же Акылтай Игембаев конкретно занимался. На то были причины — тема-то была секретной. Поэтому Е. Букетов намеренно умалчивает об объекте исследования — мышьяке. Сейчас, по прошествии десятков лет, об этом уже можно писать.
Во-первых, сразу же раскроем секрет автора «Шести писем другу»: названный в книге Акылтай Игембаев — это в действительности Сагынтай Макатулы Исабаев. В ХМИ он начал работать с осени 1958 года, то есть со дня основания, вырос и, можно сказать, постарел вместе с этим коллективом (сейчас ему уже более 70 лет). Он учился в КазГМИ вместе со мной в течение пяти лет на одном факультете. Позднее, хотя мы жили в разных городах Казахстана, расположенных друг от друга в семистах с лишним километрах, постоянно общались, поэтому у моего друга никогда не было тайн от меня, я знал, чем занимался Сагынтай Исабаев на научном поприще… Ниже приводится отрывок из письма доктора технических наук, профессора С. М. Исабаева, написанного мне в августе 2003 года:
«В 1972 году Евней Арстанович меня ориентировал на проблему очистки газовой серы от мышьяка. И с этого момента при постоянном и внимательном отношении Ебеке мне пришлось со своей группой изыскивать нетоксичные формы мышьяка, методы его вывода из состава руд и дальнейшего обезвреживания и утилизации… Наш поиск оптимальных путей решения этой сложной задачи длился долгие годы, о масштабности проводимой работы свидетельствует даже такой красноречивый факт: только в 1991 году, через двадцать лет после начала исследований, я смог защитить свою докторскую диссертацию в ученом совете Иркутского политехнического института; фактически она охватила все аспекты, касающиеся выделения мышьяка в цветной металлургии; а через год после защиты я получил звание профессора по специальности металлургия цветных и редких металлов… Но зато я могу теперь уверенно заявить, что с честью выполнил поручение своего наставника. Проблему выделения мышьяка и его утилизации мы решили, в частности, по очистке от него всех руд цветных и благородных металлов.