И у Евнея была, как у автора поэмы, неразделенная любовь. Личная драма и трагедия народов сближали поэта и переводчика.
…Мы сидели на берегу водохранилища, названного Сергеевским, перед нами сверкала на солнце водная гладь, простиравшаяся вдаль на много десятков километров. Два восьмидесятилетних старика — друзья детских лет Евнея Арыстанулы рассказывали мне о старом ауле Алыпкаш с тремя его разветвлениями, расположенными издавна в этих местах. Вспоминая свои аулы, они указывали место на поверхности водохранилища, где когда-то стояли родные дома, теперь все три аула исчезли, они остались на дне появившегося здесь рукотворного озера. Правда, сохранился могильный курган предков этих стариков и в том числе и Букетовых.
Летом 1962 года все Букетовы приезжали сюда, на родину, на этот старый могильный курган, чтобы похоронить скончавшуюся в Караганде мать Бальтай. А через некоторое время Евней Арыстанулы оказался на берегу Черного моря, в Одессе. И тогда, думается мне, в эти дни еще не улегшейся скорби он, вдруг вспомнив отроческие годы и все пережитое им, своих аульчан-земляков, снова прочитав «Анну Снегину», стал по-казахски перекладывать разбередившую его сердце лиро-эпическую поэму русского гения. Что получилось из этого, читателю известно…
Сознаюсь, все это мне открылось только летом 2003 года, когда я посетил родные места Евнея Арыстанулы.
Глава 9
«ДРУЗЬЯ, ПЯТИДЕСЯТИЛЕТНИЙ ЮБИЛЕЙ
ПУСТЬ КАЖДЫЙ ВСТРЕТИТ, КАК ЕВНЕЙ»
Студенческие годы — счастливейшее время. Каждый студент полон высоких помыслов и романтических мечтаний, в каждом сидит эдакий Васька Буслаев или Камбар-батыр, готовые перешагнуть любые расстояния и свернуть любые горы. Сила-то у них по жилам так и переливается. Долг университета, значит, и долг каждого преподавателя направить эту силу по нужному руслу, никак не лишая молодость вечных ее качеств — восприимчивости, любопытства, задора.
В первых числах нового, 1972 года директора ХМИ пригласил к себе первый секретарь Карагандинского обкома партии В. К. Акулинцев. Василий Кузьмич, по заведенной в те годы незыблемой традиции, был посланцем Москвы. Первого руководителя этой огромной области, центра угольной и металлургической промышленности всегда направляли из столицы Союза. В отличие от других Василий Кузьмич был знающим и компетентным человеком, хорошо разбирающимся в многоотраслевом хозяйстве области, волевым, опытным организатором.
Василий Кузьмич приветливо встретил ученого, поздравил с окончанием строительства нового корпуса ХМИ:
— В нашем регионе впервые построено такое великолепное типовое здание для научного учреждения, это не только для вас, ученых, но и для нас огромная радость!.. Хочу, уважаемый Евней Арстанович, специально поехать и поглядеть на него. Хороший подарок получили к Новому году!..
Директор ХМИ, в свою очередь, поблагодарил первого руководителя области за его личное участие в успешном завершении затянувшегося строительства здания института.
В 1941 году Акулинцев окончил Магнитогорский горно-металлургический институт, трудовую биографию начал технологом на Златоустовском металлургическом заводе, потом работал начальником смены, в общем, боевое крещение прошел у доменной печи. Евней Арыстанулы узнал эти подробности из уст самого Василия Кузьмича в день знакомства.
— Евней Арстанович, — обратился к ученому первый секретарь, — вы, разумеется, в курсе, что в прошлом году Совет министров СССР принял постановление об открытии в Караганде государственного университета? Это будет второй университет в республике. Наверное, излишне будет объяснять вам значение этого события.
— Василий Кузьмич, — живо откликнулся Букетов, — я могу сказать одно: страна, в которой есть хотя бы один университет — уже просвещенная страна, а если в стране несколько университетов — это уже страна высокой культуры и науки… Для нас открытие второго университета — историческое событие. Это седьмое высшее учебное заведение в Караганде, здесь уже действует академический институт, в перспективе откроются новые, в общем, закладывается мощный научный центр…
— Рад, что вы с таким энтузиазмом восприняли это событие! — ответил Акулинцев. — Евней Арстанович, мы тут посоветовались и решили назначить вас ректором нового университета. На вас, можно сказать, возлагается историческая миссия!..
Евней Арыстанулы, приподняв голову, растерянно озирался вокруг, будто бы тесно стало ему в огромном кабинете первого руководителя области. Перевел взгляд на стену, где висел портрет В. И. Ленина, потом на кусок стального литья на столе секретаря и умоляюще посмотрел на Акулинцева:
— Василий Кузьмич, ваше предложение мне льстит. Обязанности ректора вуза мне знакомы. Я не боюсь трудностей, связанных со становлением нового университета, но меня беспокоит другое. Поймите меня правильно: сколько сил и труда я вложил в укрепление ХМИ, ведь наши исследования только-только начали давать ощутимые результаты. Как же мне все это оставить в такой момент?.. Мне будет очень жаль, если опыты останутся незаконченными, потом за это я буду всю жизнь корить себя! Как ученый-металлург, я уже кое-что сделал, но сколько еще планов. Да и, поверив мне, очень многие молодые люди пришли в институт. Десятки соискателей готовятся к защите кандидатских диссертаций, а некоторые — уже докторских!.. Извините меня, Василий Кузьмич, не могу я расстаться со своей наукой. Наставником-педагогом молодых я уже был. Знаю, не по мне это занятие!..
— Евней Арстанович, посмотрите, сколько ученых в Москве, не отрываясь от науки, работают в вузах. Я понимаю вас: бросать своих учеников на полдороге не по-джентльменски. Но я же не заставляю вас совсем покидать стены ХМИ, — сказал секретарь обкома.
— Одно дело, Василий Кузьмич, каждый день быть с ними в лаборатории и проводить опыты, другое — давать советы из кабинета ректора университета.
— И все-таки, уважаемый Евней Арстанович, подумайте о нашем предложении! Вы же сами говорите: если к шести вузам и вашему ХМИ прибавится университет, то откроется путь к созданию нового научного центра в Казахстане… И создание университета — важное звено, а может быть, и главное в этом деле. Кому же его возглавить, если не вам?..
Последние слова первого секретаря поколебали сопротивление Евнея Арыстанулы. Все, кто близко знал Акулинцева, утверждали, что он человек действия, если за что-то взялся, обязательно добьется своего.
«Кажется, он взялся за меня всерьез», — подумал Букетов и поднялся с места.
— Я подумаю, товарищ секретарь.
В начале марта в конференц-зале педагогического института собрался весь цвет интеллигенции Караганды — ректоры вузов, областное руководство во главе с В. К. Акулинцевым и С. К. Досмаганбетовым (председателем облисполкома), секретари горкома и горрайкомов партии, представители общественности, местные ученые. Заместитель министра высшего и среднего специального образования С. К. Кенжебаев зачитал постановление правительства об открытии Карагандинского госуниверситета и приказ о назначении академика Е. А. Букетова его ректором. Затем с поздравительной речью выступил первый секретарь обкома КП Казахстана…
14 марта 1972 года, заняв освободившийся кабинет бывшего ректора пединститута, Букетов приступил к исполнению своих новых обязанностей. Вставал в шесть утра, приходил на работу раньше всех, заканчивал рабочий день зачастую в девять часов вечера; все помыслы Евнея Арыстанулы были направлены на то, чтобы 1 сентября этого года все восемь факультетов нового университета распахнули двери своих аудиторий…