Генерал молча смотрел, как земля вокруг превращается в огненный котёл, тела солдат горят, техника взрывается, а дым и пламя поглощают даже небеса. Он знал, что победа будет стоить дорого, слишком дорого. Но в эту минуту генерал не мог ничего сделать, кроме как молча наблюдать за безумием абсолюта и надеяться, что пламя войны не сожжёт и его самого.
— Гори-гори ясно!!! Чтобы плоть врагов никогда не погасла! — с диким смехом кричал князь, разводя руки и посылая на врагов новые пламенные смерчи.
Четыре дня спустя.
Кунгур.
Я сидел в кузнице, окружённый привычным звоном кузнечного молота по наковальне и запахом раскалённого металла. Ах, да. Тут ещё попахивало перегаром, ведь Степаныч, Петрович и Евсей совсем недавно нажрались до потери пульса. Пришлось с помощью магии льда создать для них персональный вытрезвитель. Жалкие полчаса — и троица трезва, как стёклышко!
Неторопливо работая, они болтали о своём, периодически расспрашивая меня о деталях схем, которые я для них подготовил. Ну, как подготовил? Пока я гостил у деда, случайно изучил строение защитного контура и запомнил руническую последовательность.
Да! Это не воровство, это случайность. Счастливая, между прочим. И вообще, Калининград принадлежит мне; как я могу украсть собственную интеллектуальную собственность? Тьфу, блин! Сплошные тавтологии, но по-другому и не скажешь. Я внимательно следил, как алкоголики — то есть кузнецы — ловко формируют и гнут металлические детали, придавая им нужную форму. Как только всё будет готово, я…
Внезапно дверь кузницы распахнулась и на пороге появился запыхавшийся капитан Гаврилов, держа в руках смятую распечатку.
— Миша! — громко крикнул он, еле сдерживая возбуждение. — Разрешили! Наконец-то разрешили!
Не дожидаясь объяснений, я резко вскочил и выхватил у него из рук официальный документ. Глаза быстро пробежали по витиеватым строкам Имперского канцелярита:
«Настоящим извещается, что по личному распоряжению Его Императорского Величества Ивана Васильевича Романова дозволяется дворянскому роду Черчесовых вступить в открытую родовую конфронтацию с родом Малышевых. Цель сего дозволения состоит в восстановлении попранной дворянской чести и обеспечении должного порядка на землях обоих упомянутых родов. Конфликт считается законным до тех пор, пока одна из сторон не признает поражение, либо не будет полностью уничтожена. Настоящее постановление вступает в силу незамедлительно».
Я почувствовал, как на губах появляется хищная, довольная улыбка.
— Ну всё, падла, — пробормотал я, сжимая документ в руках. — Конец тебе.
Степаныч и Евсей удивлённо переглянулись, а Петрович уже собирался что-то спросить, но я не дал ему такой возможности. Ещё четыре дня назад я отправил мимика на поиски Малышева, и прямо сейчас Мимо, приняв форму паучка, висел на потолке кабинета моего дорогого врага. Глазами мимика я отчётливо видел, как Малышев получает такой же документ, смеётся над ним и саркастично произносит, обращаясь к стоящему перед ним генералу:
— Ну надо же, вот это хохма! Михаил Черчесов объявляет мне войну! И это после того, как он потерял половину своих земель. Ха-ха-ха! Чёртов клоун. Да что он может мне противопоставить? — граф самозабвенно расхохотался, а его дочери поддержали отца звонким смехом.
Этой тирадой Малышев будто нажал на спусковой крючок. Не мешкая ни секунды, я активировал пространственный обмен с мимиком и мягко приземлился за спиной генерала, держа в руке катар. Холодный клинок в моих руках мгновенно засвистел от бушующей магии Ветра, а после одним мощным движением отсёк генералу голову. Кровь брызнула на дорогой ковёр, а тело с глухим стуком рухнуло на пол.
Голова генерала покатилась к ногам графа, оставляя за собой кровавый след. Малышев, разинув рот, уставился на меня, а его глаза широко раскрылись от ужаса и шока.
— Что я могу тебе противопоставить? — спросил я тихо, с ледяным спокойствием. — Сейчас узнаешь.
В кабинете Малышева повисла напряжённая тишина. Вдруг дворецкий, до этого застывший в ужасе у двери, выхватил клинок и бросился вперёд, защищая своего господина. Не отводя взгляда от графа, я резко выставил руку, преграждая путь дворецкому. Мощный порыв ветра, ударил его в грудь и с грохотом вышвырнул мужчину в коридор.
В тот же миг пол кабинета затрещал. Массивные каменные пики вырвались из-под досок, перекрывая единственный дверной и оконные проёмы. Граф Малышев, бледный от ужаса и шока, смотрел на меня расширенными глазами, пытаясь осознать происходящее. А ещё он прижимал к себе двух трясущихся от страха девчонок.