— Зачем…? Зачем Император приказал нам это⁈ — прорычал генерал, зная, что его никто не слышит.
Да и ещё бы его слышали. Вокруг стоял такой грохот, что Вяземский порой переставал слышать собственные мысли.
Отрицатели шли напролом. Бесконечной чёрной волной. Некоторых взрывами снарядов отбрасывало назад, других же — наоборот — вперёд. Те, кто успевали достигать рядов гвардейцев, беспощадно разрывали их в клочья. Ломали кости, пронзали пиками насквозь, топтали, словно муравьёв. Вяземский знал, что у обычных бойцов шансов на победу нет.
На передовую по приказу Императора не отправили ни одного аколита, а магистров тем более оставили в тылу. В бой шли только витязи, оруженосцы, ратники, воители. Те, у кого не было и шанса против отрицателей. Это знание разрывало сердце генерала. Он чувствовал, что предал своих людей, предал самого себя.
— Когда же это закончится? — прорычал Вяземский, закусив губу.
Внезапно из тёмного дыма, окутавшего поле боя, раздался грохот копыт. Десятки рыцарей в тяжёлых чёрных доспехах на стальных, будто кованых, конях неудержимо ворвались прямо в ставку командования. Они сминали всё на своём пути. Знамена, палатки, людей — так и вовсе с хрустом рубили в кровавую кашу.
Вяземский успел лишь поднять саблю, когда на него обрушился один из отрицателей. Удар был настолько силён, что генерал не смог удержать клинок. Острая пика острием глубоко рассекла плечо генерала. Из раны хлынула обжигающая кровь. Вяземский стиснул зубы от боли и упал на спину, глядя на своего убийцу с вызовом. Генерал уже понял, что это конец.
Рыцарь, словно смертоносная машина, поднял пику, готовясь нанести последний удар. Генерал закрыл глаза, слыша, как скрежещет броня отрицателя… Но удара так и не последовало.
Послышался странный звук — будто металл, раскалившись докрасна, начал шипеть и плавиться. Вяземский открыл глаза, а после и рот — от удивления. Грозная стальная броня его противника буквально стекает с тела, как вода после купания.
Из-под металла с ужасом в глазах выпал простой крестьянин, напуганный до полусмерти. Лицо человека было покрыто сажей, глаза расширились не столько от страха, сколько от боли, ведь сталь, проросшая в его тело, исчезла, а раны открылись, позволив крови беспрепятственно хлынуть на сырую землю.
— Помогите… — прохрипел крестьянин, протянув руку в сторону Вяземского.
Но рука крестьянина тут же обмякла, а взгляд стал бессмысленным, как у дохлой рыбы. Лошадь, на которой сидел рыцарь, тоже сбросила с себя доспехи и, встав на дыбы, с диким ржанием понеслась прочь. Правда, пробежала она метров двадцать, после чего последовала примеру своего хозяина и отправилась в рай, только в лошадиный рай, если, конечно, такой существует.
Вяземский медленно поднялся на ноги, ошеломлённо оглядываясь по сторонам:
— Какого чёрта здесь происходит…? — прошептал он, зажимая рану на плече.
Вокруг царил хаос. Тяжёлая броня врагов таяла, капая на землю. Обычные люди вываливались из доспехов и умирали. Крестьяне, ремесленники, простые горожане, аристократы, гвардейцы, одним словом, все, кому не посчастливилось попасть в руки Пиковой Дамы.
Генерал неверяще смотрел на это безумие. Всего минуту назад Вяземский попрощался с жизнью, а теперь… Теперь всё перевернулось с ног на голову. Поле боя превратилось в странное, почти сюрреалистичное зрелище. Расплавленная сталь медленно текла по земле, смешиваясь с кровью и грязью. Гвардейцы Императора же методично добивали всех, кто пару мгновений назад носил чёрные доспехи.
— Выходит, у них получилось… — хрипло прошептал Вяземский, сильнее прижав ладонь к кровоточащему плечу.
Он взглянул в сторону горизонта, где клубы дыма сгущались ещё сильнее, и тяжело выдохнул, понимая, что война только что сделала новый, совершенно неожиданный поворот.
Франция.
Париж.
На вершине Эйфелевой башни, облачённый в длинный алый плащ, развевающийся под ледяным ветром, словно кровавое знамя, стоял Патриарх церкви Единения. Под его ногами раскинулся Париж. Древний великолепный гордый город, охваченный адским пламенем и отчаянием.
На улицах кипела яростная битва, неистовая и жестокая. Солдаты французской армии пытались удержать оборону, их ряды прореживались пулемётным огнём, взрывами гранат и смертоносными заклинаниями, а ещё со всех сторон пёрли разломные твари, почему-то сражающиеся бок о бок с казалось бы, обычными людьми.