Артём блаженно улыбнулся и стал проваливаться в темноту, чувствуя, как огонь костра лижет его пятки. На грани сна и бодрствования он услышал голос Лешего:
— Давайте, швырнём его в костёр. Нет, ну а что? Он же огневик, явно не сдохнет. Интересно же посмотреть, что будет!
— Идиот, — прошептал Артём, окончательно отключаясь.
Очутившись в Екатеринбурге, я направился прямиком на новенький артефакторный завод. Шум станков, звон металла и трёхэтажный мат заполняли огромные производственные помещения. Мастера порхали как бабочки, но их жалили Семёныч, Петрович и Евсей.
— Тоська, баран трёхрогий! Я тебе кажу резьбу резать, а ты вальцуешь. Совсем дурак? — заорал Семёныч, стуча кулаком по лбу рабочего.
— Семёныч, ну я стараюсь, чё ты? Считай, первый день работаю.
— Считай, у тебя день до увольнения. А работаешь ты уже неделю. Только можно ли это назвать работой? — пренебрежительно буркнул Петрович, проходящий мимо.
— Во-во! Петрович дело говорит. Как дал бы! — замахнулся Семёныч, но встретил строгий взгляд Вячеславыча и нехотя опустил руку.
Подойдя к Семёнычу, я улыбнулся.
— Вижу, всё идёт, как надо.
— О! Ваше благородие. Так это. Ну да, идёть помаленькю. Токмо дебилы сопли жують и ничерта не слухают, что им говоришь, — зло рыкнул Семёныч, придавив работягу взглядом.
— Когда рабочий плохо трудится, знаешь, кто виноват? — спросил я, хитро прищурившись.
— Хто? — настороженно спросил Семёныч, чувствуя подвох.
— Виноват его начальник. Либо плохо ставит задачу, либо не может обучить подчинённого. А с такими начальниками знаешь, что делают?
— Увольняют? — понизив голос, сказал Семёныч.
— Ага. Щас! Разбежался. Таких начальников, как ты, лишают премии, а заодно — выпивки на целый год.
— Ваше благородие! Ты чё? Нельзя так! Я буду жаловаться. Это ж не по-людски! — взмолился Семёныч.
— Не по-людски, а что делать? Мы на пороге большой войны, и нужно ускорить темпы производство защитных артефактов. А ты с возложенными обязанностями не справляешься. Вот и приходится стимулировать так, как могу, — развёл я руками.
— Не надо стимулировать. Я усё понял. Ускоримси, — заверил Семёныч, приложив руку к сердцу. — Тоська, сучий потрох! За работу! — гаркнул Семёныч и потащил работягу нарезать резьбу.
Пока Семёныч бездумно рванул выполнять приказ, ко мне подошел Евсей, слушавший наш разговор. Он тяжело вздохнул, вытирая со лба пот, и пожал мне руку:
— Михаил Константинович, ускориться-то мы можем, но в ущерб качеству. Если же хотите всё делать на совесть, то нужно расширять производственные площади и нанять новых людей. Иначе мы просто физически не вывезем.
Я спокойно кивнул и хлопнул Евсея по плечу:
— Это не проблема, решим, — зыркнув на Вячеславовича, я подозвал его к нам. — Кирилл Вячеславыч, нам срочно нужно нанять ещё две сотни специалистов на производство. Люди нужны надёжные, рукастые и толковые, а не такие, как Тоська.
Последняя фраза попала прямо в сердечка Вячеславыча и он начал бухтеть.
— Нормальный Тоська парень. Если бы Семёныч объяснял, а не фаллосами его крыл, то дело пошло бы быстрее.
— На этот счёт не переживай. Переведу Семёныча на контроль выпускаемой продукции, а с новичками будет работать Евсей и Петрович, у них терпения побольше, чем у Семёныча.
— Ну так-то оно лучше, конечно. Но две сотни человек? Михаил Константинович, не многовато ли? Я от силы человек пятьдесят найду, не больше. Две сотни даже со всех окрестных земель не наберёшь…
Я тут же прервал его тираду.
— Кирилл Вячеславыч. Моё дело поставить задачу, а как ты её выполнишь, это уже твои трудности. Ищи, переманивай, перекупай, делай, что хочешь, но две сотни специалистов должны трудиться на заводе до конца следующей недели. Это вопрос жизни и смерти.
Вячеславыч, почувствовав серьёзность ситуации, кивнул:
— Задачу понял. Пойду, сделаю пару звонков.
— Вот это разговор, — удовлетворённо произнёс я и почувствовал, что в кармане вибрирует телефон.
Достав аппарат, я посмотрел на экран и, закатив глаза, вздохнул. Звонил Пожарский.
— Какого чёрта ему нужно на этот раз? — спросил я в пустоту и поднял трубку. — Да, Ярополк Степанович, слушаю?
Глава 8
Из трубки донёсся голос Пожарского: